Но Света все молчала. Она прошла уже прилично вперед, когда ее внимание отвлекли вскрытые створки двери справа. Некий монстр вцепился в края стыка, видимо, подковырнув или же успев просунуть конечность между ними перед полным закрытием, что позволило вырвать куски наружу, прямо в коридор. Их острые края до сих пор выпирают, будто бы огромная «розочка» от выстрела крупного калибра. Но дело было именно так, как она и представляла, ибо в парочке острых «лепестков» с рваными краями до сих пор торчали остатки когтей, оставить кои пришлось ради выживания. Все в крови, внутри темнота, запах отвратный – но ей уже не привыкать, а главное – ей не просто хочется, а нужно туда зайти. Так она сможет заткнуть голоса в голове, отвлекаясь на иные факторы, кроме личных, Света смогла понять, как обмануть саму себя хотя бы на время. Заходя вовнутрь, она уже думала начать искать выключатель, авось освещение работает, но тут Харви ей предложил:
– На КПК есть фонарик. Ты же зарядила его – должен работать.
Света не могла сложить его слова в мысль. Опустив голову, она смотрела под ноги широко раскрытыми глазами, прижимая лямку сумки к себе со всей силой, ища обманку, которую…
– Тогда был не диктофон.
Света посмотрела на Харви, видя заботу и понимание в его лице. Не сводя с него глаз, она развернула сумку и, нащупав КПК, вытащила его, наконец посмотрев на содержимое в руках. Это и правда был он, КПК, старого типа, с уникальным ПО для таких мест, дабы ничего лишнего, – все же место не из простых. Она включила его – яркий свет экрана ударил в лицо, вынудив щуриться. Она развернула экран от себя и, используя его как фонарик, решительно стала осматривать помещение.
Внутри ее опять встретили следы крови – прямо в центре комнаты, где, как можно было судить еще и по беспорядку вокруг, произошла смертельная схватка. Но вот остальное несколько выделялось на фоне уже привычного атрибута подобных мест: ни спального места, ни уголка для еды или же санузла, не говоря уже о том, что на стене напротив двери кровью написано «крыса». Все это место уже опустошили, явно забрав в личное пользование все, что плохо прикручено. Но, хорошенько оглядевшись, Света увидела еще надписи – уже на левой стене. Надписи белым маркером, в разных местах, под разными углами, с разным размером букв и длиной предложений, причем не было ни ориентиров, ни отметок порядка – просто хаос, и все:
«все это ложь нет никакой заразы помни это они лгут собрали нас тут как зверье и смотрят что мы сделаем»
«сегодня вновь хотели меня достать если меня убьют то знай что я не виновен»
«а сколько было слов что никто никого не тронет что мы не звери»
«они хотят есть и сделали меня крайним но я не дамся»
«сделай это»
И многое подобное – где-то больше уточнений о происходящем, намекающем на причины изолироваться подальше ото всех, как и попытки сформировать дальнейшие планы:
«когда они все перемрут то надо убираться отсюда»
«скучаю по сестре надеюсь она примет меня пожить»
Некоторые были перечеркнуты, некоторые же начаты, но так и не закончены:
«надеюсь она знает что я…»
«мне не хотелось его…»
И всякое подобное, близкое к откровению. Так Света и ушла бы, толком не составив общей картины, хотя примерные ориентиры направления все же скорее ясны, чем нет. Но куда более цельные по смыслу послания оказались прямо у нее под ногами, аккуратно написанные внизу стены в правом углу помещения. Она присела и стала внимательно читать четко выверенные буквы:
«они меня чем-то заразили. хотят убить меня. пришлось избавиться от зараженной конечности. было трудно но я справился. прошла неделя но теперь вторая нога заболела. больше нет сил терпеть боль без нее проживу. думали я слаб? нет. всех переживу. инструменты у меня есть. лучше так помру чем от ваших рук. ползать тут немного. еда пока есть. слышу часто ваши крики. так вам и надо. я не сдамся. левая рука покрылась волдырями. вам меня не сломать. я справлюсь и одной».
Последние несколько строк уже были не такими ровными и красивыми, что не удивительно, зная контекст. Тут Света вскочила чуть ли не в панике из-за услышанного плача ребенка, исходившего неизвестно откуда. Стены вдруг становились ей все более и более знакомыми. Сразу же спрятав глаза, она добралась до выхода. Вновь с трудом протиснувшись через рваные края металла, практически упала на пол в коридоре, желая забиться в позе зародыша, лишь бы не слышать плач и крик ее малышки. Но, цепляясь ногтями за стену, кое-как все же получилось подняться на ноги, найдя попутно единственный способ заглушить этот всплеск.