Стены, пол и потолок стали идеально плоскими, мебель и все, что было внутри, плавно возвращаются в изначальный вид, словно время идет вспять. И даже после всех этих метаморфоз мне было страшно двигаться, я боялся все испортить.
Запись 11
Раз все вернулось, значит, и выход тоже. Так оно и было – дверь, глядя на нее, хочется сбежать с Вектора. Смог бы сделать это или нет, я не узнаю никогда, ведь, выбежав со всех ног и свернув налево, в сторону выхода, я уперся в стену. Вместо коридора и дверей была стена, железная глухая стена. Подойдя вплотную, прощупал ее, убедился, что это не иллюзия, не мираж, а физический материал. Побежал в другой коридор – там тоже тупик. От злости ударил пару раз по стене кулаком, слегка ободрал руку, но это уже не важно, мне не выбраться, неужели все это правда и нет спасения? Двери по бокам были закрыты, и страшно даже подумать, что может за ними быть. Стены коридора были идеально белыми и чистыми, а света было больше, чем когда-либо. Совсем не то было пред глазами, откуда я попал сюда. Раньше стены были темно-серыми, свет исходит из ламп в стыке стен и потолка или с самого потолка. Здесь же, свет просто есть, без источника. Пройдя мимо трех запертых дверей по сторонам, я открыл последнюю, что прямо напротив той, через которую я попал сюда, – и предо мной открылась тьма. В нетерпении достал фонарик и сделал шаг вовнутрь – и включился диктофон.
«Я до сих пор жив и не смог выбраться отсюда или даже умереть. Вместо этого попал в еще более жуткий кошмар. Единственный выход, что я нашел, – в конце длинного коридора, где открывается лишь одна дверь. Я пробовал открыть другие, но это бесполезно. И, открыв ее, все, что я увидел, – это тьма. Прошел несколько метров, и я увидел – там человек».
Бедный парень, как же его жаль, но главное – то, что я тоже увидел вдалеке человека, точнее, его очертания, благодаря блеклому свету. Дальности света фонарика было недостаточно, и придется подойти поближе. Что же это за помещение, не видно ничего – ни стен, ни потолка. На полу были небольшие следы крови, но этим уже не удивишь, кроме того, что след вел к человеку, взяв которого на прицел я замедлил шаг. Диктофон не работал, и надеяться на небольшое предсказание не стоит. Сзади меня у двери на потолке включились две лампы. Они встроены в потолок, круглые, светили ровно вниз. Тот вид, что открывался благодаря им, не радовал. Само помещение оказалось огромным, похожим на ангар, на станциях таких нет, но что это меняет… Весь потолок, стены и огромная часть пола были в крови, и, что странно, появился запах, жуткий запах гнили. Сделав еще несколько шагов, я остановился и окрикнул его, но ответом было лишь небольшое покачивание тела. Включились еще две лампы, но уже прямо за мной, настолько неожиданно, что я чуть не выстрелил в них. Но вид того, что они осветили для меня, немного отличался наличием предметов – и это были не вещи или мебель, а крюки, множество крюков и цепей, довольно толстых и испачканных. Все уходили прямо во тьму, к этому человеку.
«Нет, только не это, как это вообще возможно, зачем я только сюда зашел?! Нужно было убить себя еще там, нет, отстань от меня…»
Диктофон включился за несколько секунд до того, как я собрался посветить на неизвестного жильца, и я пришел в ужас от этого. Он так внезапно закричал, что я и сам подумал, не совершил ли ошибку. Окровавленная и истерзанная, словно зверем, одежда и все тот же запах гноя, явно исходящего от него. Несколько крюков были вбиты в тело и обматывали его, тем самым удерживая в положении стоя. От света фонарика, попадающего на любую часть тела он начал более активно шевелиться, и тут мне его куртка показалась очень знакомой, но это не куртка Нолана, и я поднял фонарик выше.
Это было невозможно, все, что я раньше предполагал, все мои надежды и представления сломались за секунду, оставив лишь его. Абсолютно белые глаза, частично обгорелое лицо с остатками бледной кожи и грязных, в крови, скрывающих уродство волос. Но все это не имело значения – ведь это был я. Этот… этот урод был мной! Он начал кричать, как какой-то монстр, чуть ли не в истерике кидаться на меня, но цепи сдерживали его. Опустив пистолет, в полном оцепенении я смотрел на него и пытался понять, что здесь вообще происходит. Логика покидает разум, и через слезы и страх проявляется гнев, который, возможно, является спасением. Вновь подняв пистолет и нацелив прямо в его лицо, я все гадаю, пока мысли разрывают мой разум, устраивая там хаос. Ради этого ли я тут, может быть, кто-то или что-то хочет показать мне нечто другое, научить, предупредить или просто наказать, показав некую судьбу? Но я не знаю, и важно не то, что я хочу, а то, что могу, и это – убить его.