– Прости.
Я вытер лицо и глаза, стало так легко, как никогда за все время, проведенное на Векторе.
– Забудь. По правде говоря, я даже рад тому, что высказался. Я должен найти его.
– И как же? Ты хоть знаешь примерно, где он может быть, или хотя бы последнее местоположение на этой огромной станции?
– Его подруга, Эмили, знаешь ее? – В ответ лишь отрицательное покачивание головой. – У нее есть КПК, в котором, возможно, будет информация. Тогда он никому не верил и ради безопасности дал ей его.
– Это было бы просто, но уже давно не они здесь чужие, а мы. Слишком опасно вот так бродить по коридорам и искать то, чего, возможно, уже давно нет. Ты не думал, что лучше оставить все как есть и не пытаться раскопать правду о его судьбе? Цена будет слишком большой, ты и так уже многое пережил, как я вижу.
– Знаешь, я порядком уже устал. Я больше не собираюсь тебя уговаривать оставить это и помочь мне, после чего улететь отсюда. Это твоя жизнь и твой выбор, но не мой.
– Там ждет стопроцентная смерть, как бы благородно это ни выглядело, но по опыту знаю, тебя не тронут, если про тебя не знают.
– Я так не могу, – ответил я, встав со стула под приливом адреналина и немного разминаясь, – лучше умру в поисках, чем просто струшу, и к тому же попытка всегда лучше смирения.
– Мое отношение к этому тебе известно.
– Тогда что тебе было нужно от меня? – Злость все растет, проявляясь через голос, поскольку мне непонятна ее позиция – подняла меня из могилы, заставила поплакаться, зачем – чтобы дальше оставаться одной, вместо того чтобы сделать попытку с единственным человеком, которого ты встретила за последние сколько – полгода, год? – У меня получилось выживать здесь одному, и сил на дальнейшее мне хватит, уж поверь.
– Ты словно новичок, рвешься в бой, хотя разум говорит тебе отступить и спасти свою жизнь. Не говоря уже про того здоровяка, что убьет тебя при первой встрече.
На мгновение я удивился тому, что совсем забыл про него и, как ни странно, даже не интересовался у нее.
– Что ты знаешь про него?
– Кроме того, что он еще жив и его боятся даже дикое зверье, чьим домом стала эта станция, – увы, ничего.