«Анна-Лиза» – любовь моей жизни. Она покинула меня давно и заставляет мучиться каждый день от невозможности быть с ней рядом. По словам Наоми, сломала меня и извратила, но лишь здесь, под стрессом и проноксом, все окончательно раскрылось. Она считает, словно мне это нравится и здесь я в своей тарелке, и хуже всего то, что мне хочется кричать о ее неправоте, но не получается.
«Эмили» – повторив вслух это имя несколько раз, так и не вспомнив, что оно означает для меня, я попытался найти ассоциации, и стоило вспомнить о брате, как связь сразу же образовалась. Но, как бы разум ни пытался свести с ума, дабы проявить черты, нужные для совершенно других идей и мыслей, всегда будет что-то, что даст намек на саму суть происходящего, что-то вроде лучика света во тьме, главное – его не пропустить. Я не пропустил – и спустя несколько часов наконец вспомнил, почему она так важна: у нее был КПК, который поможет мне найти брата. Остается главное – понять, где я нахожусь: единственная лампа на стене, абсолютно пустое помещение. При себе лишь документы и КПК, ни фонарика, ни оружия. Руки и раны неаккуратно перебинтованы, и в кармане нашел упаковки от антибиотиков, одежда грязная, все тело болит. Ощущение такое, словно я ходячий труп, хотя кто сказал, что это еще не так.
Запись 42
Выйдя за дверь в небольшой зал, сделал всего пару шагов, мне становится плохо. Вся картина окружающего – эти коридоры, комнаты и все остальные мелочи, словно ностальгия или проклятый рок, заставляют вспомнить ту боль и страх, которыми я пропитан, от которых подсознательно пытался убежать. Упав на колени, обхватив тело руками, в согнутом положении от безвыходности кричу изо всех сил, и мне плевать, кто или что может меня услышать: я так устал все это терпеть, искать оправдания и силы. Но есть лишь одна мотивация, и путь к ней идет только через пронокс, без него я не смогу.
Медленно и аккуратно поднявшись с пола, стал осматриваться: слева и справа идут комнаты, по нумерации моя была седьмой, но я не помню, как попал сюда. Пройдя до конца, не увидел ни одной открытой двери, замки все сломаны. Со всех сторон никого нет, все как обычно. Без оружия, в темном коридоре – жестоко, но придется понадеяться на то, что там никого нет. В конце еле работает небольшая лампа, дыхание участилось, и кажется, что скоро задохнусь, кроме еле заметного очертания стен, ничего не видно. Если там есть открытая комната и в ней прячется кто-то или что-то, я попросту не увижу их.
Прошел примерно половину – с левой стороны в потолке замигала лампа, и, прислонившись спиной к стене, я мечтаю, чтобы это было видно лишь мне и не служило маяком для всех остальных. Свет все мигает, лишь фрагментами показывая все вокруг, давая мне шанс убедиться в одиночестве. Зная, что долго это продолжаться не может, я побежал вперед, лишая себя риска быть пойманным врасплох с любой стороны. Забежал за дверь и, закрыв ее, постарался успокоиться.
Запись 43
Где я теперь – просторный зал с большой квадратной комнатой посреди, чьи стены сделаны из стекла, покрыты сеткой из мельчайших микросхем, позволяющих проецировать на них любое изображение. Любая картинка, будь то пейзаж или город, кажется реальной, что, несомненно, помогает в сотнях миль от Земли напоминать людям о другом мире за пределами стен. Сейчас там ничего и никого нет, они почти прозрачны. По правой и левой стене идут коридоры, между ними вокруг земной комнаты четыре двери, кабинеты врачей – это ведь психиатрический блок, где же мне еще быть. Не поверю, что в одном из них не найдется пронокса. Подойдя к первому кабинету слева, стал искать, ощущая себя наркоманом, скитающимся во мраке от лишних глаз, дабы продлить секунды контролируемого существования, понимая, что с каждым шагом враждебности и немыслимости становится меньше.
Владельцем второго кабинета оказалась Эмили Рад. Это она – в очередной раз удивляюсь и поражаюсь судьбе и ее чувству юмора, которое может свести с ума, стоит лишь попытаться найти схему событий. Несколько минут, словно парализованный, стою перед дверью, не имея в голове следующих действий, будто размышляю, идти мне туда или нет, мысленно подкидывая монетку, желая, чтобы выпал вариант, которого нет. Сомневался бы я в этом несколько часов назад – вряд ли. Чувствую себя ущербным, сломленным, пытающимся найти ту волю, те силы и то стремление, что потерял вместе с последним представлением о рациональности. Оторвав взгляд от неизвестной точки по левую сторону двери, просто прикоснувшись к панели, вошел в открывшуюся дверь.