Обернувшись назад и прислонившись спиной к стене, я все же не теряю надежду, что это лишь малая ошибка. Вся центральная нервная система и каждая часть сознания делают непосильную и противоречивую задачу: не видеть и не слышать того, чего нет. Она идет ко мне, все так же самодовольно ухмыляясь, не меняя привычек и деталей внешности. Желание что-либо сказать приносит боль, ведь я знаю, чего стоит промолвить хоть слово – и я допущу хоть и слабую, но веру в происходящее. Да и для нее мои слова равносильны мыслям, и я закрываю глаза, готовый забыть все, если это поможет избавиться от нее. Ощущение такое, словно меня разрывает изнутри: головная боль, головокружение, озноб – стоило ожидать такого. И вот она подошла ближе, и почему-то я ощущаю это – ее дыхание на своем лице, волосы, касающиеся щек. И единственное, сдерживающее меня от высвобождения ярости, – это знание. Сделай я это – стану на шаг ближе к тому, кем стал мой брат.
– Рано или поздно это случится, и даже если ты не веришь в это, я прослежу, ты ведь знаешь. Но обещаю, что не сейчас, ведь есть гораздо более интересные события, которые ты опять пропускаешь. Я пришла сейчас для того, чтобы ты помнил, кто ты такой, ведь на распутье мы часто принимаем решение не от ситуации, а от наших желаний. И я верю, ты примешь правильное.
Она оказалась права, и те несколько секунд, когда пыталась устроить революцию, считая себя более развитой, доказывая это проявлением себя как Наоми, оказались важнее, чем думалось сначала. Проявив законное любопытство и признаки переживания вместо переговоров, я увидел последствия конфликта. Один опирается на стол, стоявший справа, пытаясь остановить кровь от огнестрельного ранения в правую ногу. Преследуемый ранее бродяга теперь обладает превосходством, приближая к смерти второго, безжалостно избивая его на полу посередине помещения, – правда, кажется, он уже закончил пару ударов назад. Все плохо, и тот, что еще жив, пытается уползти, упав только что на пол. Считанные секунды остаются до того, как этот маньяк возьмется за пока единственного человека, подающего признаки разумности. Последние удары окончательно лиши лица характерных черт, смешав осколки маски и мяса, а количество крови вокруг впечатляет, особенно учитывая, что вокруг в других помещениях ее нет, и она, как черная клякса на белом покрытии, выделяется, как ничто другое. Он встает, уже предвкушая грядущее отмщение и наслаждаясь им, что очень по нему видно. Я побежал по коридору, пока он подошел к первому, оставляя ему лишь секунды жизни.
– Наконец, решил присоединиться? – сказал он, увидев меня, не производя ни малейших агрессивных действий.
Я ничего не сказал и без предупреждения или остановки сразу ударил его ногой в живот, отчего он упал на бок. Со вторым ударом ногой по голове он откинулся назад, задев головой ближайшую стену, оставив следы крови на ней. Я сразу поднял пистолет и нацелил на него, и лишь слова «Нет, не убивай его, он нужен живым!» остановили меня от выстрела. Обернувшись, нетрудно было заметить в его движениях испуг, при виде, судя по всем, моей молчаливой, но до предела взвинченной натуры.
– Убьешь его – и, считай, все мы умрем. Лучше помоги мне, будет еще шанс.
Запись 65
Есть ли причины слушать того, кто не хочет дышать здешним воздухом, того, кому плевать на коллегу и товарища, того, кого я обязался убить при первой возможности, – причин слишком много, но только действительно ли они мои? Я убрал пистолет и помог ему встать.
«Сюда, здесь безопасно», – сказал он, указав на дверь впереди, которая относительно коридора, откуда я пришел, справа. Судя по раздавшимся стонам, Джеффри начинает приходить в себя, и, повернув голову, я увидел, как он тяжело пытается подняться с пола. Быстро дойдя до двери, мы вошли вовнутрь. Небольшая столовая с одним выходом впереди и справа. По левую сторону находятся буфет и кухонное оборудование, справа несколько столов и стулья. Он ввел команду блокировки и, прислонив к панели ключ-карту, запер деверь. Я сразу посадил его на ближайший стул. Кровь из ноги почти престала идти, импровизированный жгут из его ремня на удивление работает.
– Он не пробьет дверь, так что пока мы в безопасности.
Не слушая его слов, я отошел на шаг. Проверил пистолет и нацелил прямо в его голову, на вытянутой руке, отчего он сразу замолчал, и, уверен, выражение лица сменилось кардинально.
– Разница между мной и им лишь в том, что я не знаю, за что он ненавидит вас. – Я не слышу слов так, как слышал раньше, кажется, словно мои мысли транслируются ему в голову, – помни, мы с ним не такие уж и разные, и единственное, что помогает мне сдерживаться от того, чтобы не пристрелить тебя, – так это факт твоей пользы.