Получилось. Дернув руку, я порвал оставшиеся самые тонкие провода, обнажив порезы на руке и стертую кожу вокруг. Проверил руку – ужас: несколько длинных и коротких порезов и вокруг почти стертый до мяса слой кожи, от кисти почти до локтя. Могло быть и хуже, еще как могло. Освободив вторую, я чувствую, как вот-вот сорвусь, стремление высвободиться быстрей начинает приводить в панику, и, честно, я в такой момент рад, что рядом никого нет. В ярости сорвав провода с ног, я быстро встал и со всей силой нанес множество ударов по трупу Джеффри. Как же приятно быть подвижным, и сейчас я пытаюсь отдышаться, попутно размяв все мышцы, которые, имея шанс говорить, кричали бы от боли, пробуждая после скованности. Все тело болит, мышцы стонут, а кровь все стекает медленно из порезов на руке. Толстовка Джеффри не подходит для перевязки – расстегнув ее, оторвал кусок от футболки. И на всем теле этого маньяка были разные слова, имена и цифры, написанные маркером без какой-либо последовательности. Хотя два имени стоят рядом – Кристина и Рита, что наверняка означает либо родных, либо любимых. Даже не знаю, есть ли смысл задумываться над этим: вполне возможно, это имеет значение лишь для него. Перевязал кое-как руку большим куском оторванной ткани – получился словно гипс, обхватывающий и само запястье. Куртку поверх уже не надеть, так что бросил ее тут. В идеале стоило бы такую рану зашить, но это слишком большая роскошь для меня.
Тело Джеффри воспринимается как должное, но вот тело Бена здесь из-за меня, и это приемлемая жертва. Обыскав его карманы, я нашел КПК, который, по-видимому, даст доступ в места, спрятанные от ненужных людей. Я не мог не проверить его записи – и первой включил последнюю из них: «Еще один день на станции Вектор. Как же я устал от всех этих поисков людей, поисков образцов, попыток создать открытие из руин! Я понимаю, что лишь от нас, возможно, зависит судьба всего мира, всех людей. И нельзя не выполнить наш долг, особенно учитывая принесенную жертву, чья кровь всегда будет на моих руках и руках каждого. Куда пропал весь энтузиазм, куда исчезли амбиции и стремление попасть в историю – туда же, куда и все жертвы, принесенные во имя жизни. Да, мне нечего терять: нет ни жены, ни детей, и это ли не делает меня подходящим для этой работы. Да, наверное, так и есть. Но вот что меня интересует: кому я все это пишу, зачем создавать мемуары, если их никто никогда не прочтет? Все равно все это будет уничтожено».
Запись 71
Его слова, а точнее, текст, в котором он говорит о поиске людей и образцов, – это заставляет остановиться на минуту. Образцы, я уверен, – это монстры, ими же порожденные, но зачем? Не меньший вопрос: почему он делает это здесь, а не в жилом блоке, где их больше всего? Такое ощущение, что тут уже забыли про жилые уровни, про созданный карантин, пытаясь выжить здесь, движимые некой очень важной мотивацией. На его КПК, кроме прав доступа, есть лишь пара заметок – так мало для того, кто здесь уже давно. Но есть еще пометка безопасности, в которой говорится, что в определенном секторе сработали датчики движения. Это сразу объясняет появление этих двоих без серьезного оружия, и при таком раскладе наверняка их будут искать. Хотя, интересно, есть ли кому искать…
Забрал пистолет, КПК и пару тряпок на всякий случай – больше ничего ценного нет, я так думаю. Дверь открылась, когда я прикоснулся к сенсору, и оказывается, что вся стена затемнена искусственно и ее изначальное свойство – прозрачность, чтобы следить за пленником. Я понял это сразу, как оказался снаружи, в большом длинном зале, который усеян такими камерами для изоляции. Десять штук на моей стороне и противоположной и три в конце справа замыкают мою сторону и противоположную. Единственные двери – это в конце, с каждой стороны по одной. И все эти камеры, что вокруг меня, пусты уже давно, в некоторых даже горит свет. Я встал посередине и осмотрелся вокруг, пытаясь представить творящиеся здесь события. Тишина придает покой, чистота вокруг нервирует. Несколько минут спустя, насладившись чем-то неопределенным, витающим в этом месте, я пошел вперед к дверям. Но, не пройдя и трех метров, я услышал крик. Настолько привычный и знакомый, что не заставил удивиться, будь это мой. Доносился он из дальних камер, одной из трех, и, скорей всего, самой левой, так как именно ее стена затемнена и скрывает источник этого крика. Он не постоянный и даже не похож на тот, что может быть проявлением нежелательной боли или пыток. Кажется, словно кто-то проснулся и от растерянности не может подобрать слова. Подойдя почти вплотную, я молча сменил фильтр с затемненного на прозрачный, найдя функцию на сенсоре.