– Молодцом, Миронов! Отлично сработал.
– Отряд-то мой… все погибли, Батька. Только я да Ржавый и уцелели. Хорошо, проводники помогли нам. Этот вон, – Миронов кивнул, – Швед, так он, считай, половину армейцев сам положил. Очень помогли. И армейцы здесь вскрыли одну каморку, там что-то важное! Алекс вон пленного взял. Тот должен что-то знать о добыче. Ящики такие железные, там бумага и какая-то химия в стекло запакована.
– Вот как? И пленного взяли?
Батька обернулся и смерил проводников долгим взглядом. Алексу показалось, что командир Черного Рынка только старается казаться неторопливым и расслабленным, взгляд-то острый, колючий.
– Мне пулемет обещали, – напомнил Швед. – Только я его не вижу. На крышу, что ли, армейцы мой пулемет уволокли?
– Сперва добычу поглядим, – решил Батька. – Эй, Сивый! Слышь, крикни армейцам на крыше – пусть сдаются. Выхода-то у них нет. Жизнь обещаю, отправлю к Хану, а там – как он скажет… Ладно, Швед, показывай, что вы там добыли.
Швед с Алексом повели Батьку через производственное помещение в заднюю часть здания, где располагались лаборатории и прочие службы. За командиром как бы невзначай увязались двое бойцов. Алекс привел к двери без таблички, показал, где заперли пленного армейца. Батька подобрал с пола несколько листов, поглядел, хмуря лоб и бормоча: «Хан об этом говорил. Это ему нужно доставить, Хан разберется…» Потом изрек:
– Ну вот что, люди. Отпустить я вас теперь не могу. Вы это добро видели, а оно секретное. Побудете покуда с нами.
– Интересное дело получается, – заявил Швед, надвигаясь на Батьку. – Я вам помог, мне за это пулемет был обещан. А вместо благодарности – меня же и под арест?
Батька отступил на шаг, а сопровождавшие его бойцы подняли автоматы. Алекс с тревогой следил за приятелем. Он-то отлично понимал, что с людьми вроде Батьки нужно быть очень осторожным. А понимает ли Швед?
– Это временно, потом отпустим. Хан разберется, – сохраняя прежнее сонное выражение на лице, ответил Батька. – И автоматы свои отдайте. Вам же спокойнее будет. Повторяю: это временно.
– Несправедливо поступаешь, Батька, – рискнул вставить Алекс. Но командир в его сторону даже не глянул. Справедливость волновала Батьку меньше всего.
Швед нагнулся и, звякнув осколками стекла, подобрал с пола листок.
– Из-за этого вот? – Он снова шагнул к командиру кочевников, протягивая лист. – Из-за этих старых бумажек ты нас под арест? Что здесь написано-то? «Вектор»? В чем тут штука? Что за «Вектор» такой? Почему из-за него мне жить спокойно не дают?
– Тебе нельзя это читать!
Батька, на миг стряхнув привычную неторопливость, поспешно выхватил бумагу из пальцев Шведа, а тот лишь этого и ждал. Оказалось, он, поднимая документ, прихватил с пола и осколок стекла. Он метнулся вперед и, не успели автоматчики моргнуть – Швед уже стоял за спиной Батьки, прижимая к его шее стекло.
– А ты сам-то готов из-за этих бумажек сдохнуть? – проговорил он Батьке на ухо. – Или только других под пули посылать умеешь? Давай проверим?
Рука Шведа шевельнулась, по стеклу сползла капля крови. Батька поморщился.
– Чего ты хочешь?
– Я хочу отсюда уйти. Не нравится мне здесь, потому что воняет. Вели своим оружие на пол положить. Медленно-медленно.
Бойцы переглянулись, стволы автоматов поползли вниз, но бросать оружие они не торопились. Ждали, что скажет или сделает командир.
– А что после? – спросил Батька. – Вот что мы сейчас будем делать?
– А просто пойдем себе помаленьку. В обнимочку, как добрые приятели. А эти двое здесь посидят, чтобы мне не нервничать. А то, знаешь, рука дрогнет.
– Выйти из здания не получится. На крыше армейцы, они разбираться не будут, положат всех, кто покажется.
– Хм… тут ты прав. Но выбора-то у нас нет. Придется нам с тобой рискнуть. В конце концов, какая разница? Все равно Имир восстанет, и наш мир пропадет. Может, прямо сейчас? Тогда я ничего не теряю, все равно миру конец, и нам всем конец. Главное, помереть нужно достойно. А у тебя под арестом – нет, я не согласен. Нет в этом достоинства.
Алекс медленно пошел к двери, Швед поволок Батьку за ним, по-прежнему удерживая острое стекло у горла пленника.
В коридоре прохаживался боец, поочередно заглядывал в каждое помещение, с табличками над дверью и без. Увидев, в каком положении находится Батька, он растерялся, и Алекс, подскочив к нему, врезал коленом в живот. Кочевник охнул, согнулся. Алекс сорвал с его плеча автомат, а самого втолкнул в пустое помещение и запер, просунув меж дверных ручек ржавую арматурину.
В производственном цехе никого не было, зато, когда Алекс со Шведом вступили в следующий зал, на них тут же было направлено десятка два стволов. И воцарилась тишина.