Художник писал легко и уверенно. Хмурым взглядом темных глаз смотрел с полотна на мир суровый вельможа.
Матеос спешил к началу праздника. Сеансы пришлось прекратить. Да и художнику пора было отправляться в путь.
На большой лесной поляне собрался почти весь двор. Сверкая золотом сбруи, звеня серебром уздечек, сытые кони били копытами. Проезжали нарядные кавалеры и дамы в парадных костюмах. Толпа охотников проверяла оружие, а вокруг всей этой необыкновенно цветистой массы людей и солдат королевской охраны расположились прямо на земле горожане, крестьяне, нищие, зеваки, пришедшие из Мадрида поглядеть на королевский праздник. Вот на середину образовавшегося круга верхом выехали король и королева. Ударили литавры, тонко запели трубы, возвещая начало охоты.
Мысль художника работала лихорадочно. Это будет громадное полотно, размером три на полтора метра. Пожалуй, достаточно, чтобы уместились, скажем, сто персонажей. Надо только запомнить побольше деталей…
Король был польщен преподнесенным ему подарком[40]. «Мой художник, — любил повторять он, — стал зеркалом нашей жизни». Не знал король о пророчестве своих слов. Творчество маэстро на самом деле напоминало работу прилежного летописца, который оставлял потомкам жизнь своего поколения без всяких украшательств — действительность у него смотрелась в зеркало.
Некрасивая, но достаточно умная королева Изабелла Бурбонская, дочь Генриха IV, не любила позировать. Достаточно огорчений приносили зеркала, а тут еще портреты! Тем более не хотелось ей позировать дону Диего, которому и в голову не придет польстить своим моделям! Однако король Филипп был настойчив. Ее высочество должна изменить своему правилу, иначе идея создания парных конных портретов так и останется неосуществленной. Это должны быть парадные картины, объяснял он маэстро.
Королевское желание трудом дона Диего было претворено в жизнь. Могучие кони словно застыли на скаку, сдерживаемые волевыми руками монархов. Всадники гордо восседали в седлах, отчего создавалась атмосфера приподнятости и торжественности.
В один из дней Веласкес отправился с визитом к могущественному графу Оливаресу — по его приглашению. Он ожидал, что в загородном дворце, где в ту пору жил премьер-министр государства, соберется большое общество, но ошибся. У графа никого не было. Оливарес встретил художника необычайно приветливо. Это настораживало и давало повод гадать, что же скрыто за улыбкой не особенно улыбчивого хозяина.
Оливарес не изменил своему неизменному правилу приступать к делам сразу. Он сказал, что донья Инес, его высокочтимая супруга, пожелала иметь портрет работы маэстро. Веласкес понял, откуда повеял этот ветерок. Королева решила позировать ему, некоронованная королева не хотела от нее отстать. Перечить воле первой дамы королевства Веласкес не мог, да и не хотел — донья Инес давно привлекала его внимание как очень выразительная модель. Почему бы не воспользоваться случаем и не написать одновременно и самого графа, если, конечно, у столь занятого человека найдется время? Граф дал свое согласие. И все-таки не это было главным, ради чего пригласил к себе премьер-министр художника.
В одном из принадлежащих графу лесопарков, что близ Мадрида, вот уже несколько месяцев шло таинственное строительство. При дворе тихонько поговаривали, что граф, очевидно, решил удивить мир новым архитектурным шедевром. Однако дело обстояло не так. Оливарес открыл тайну дону Диего: он готовил его величеству подарок ко дню рождения. Но что дворец без мебели и картин? Оливарес решил сам обставить помещение. Показывая художнику план, граф остановил его внимание на Зале Королей — Лос Рейнос. По его замыслу, залу должны были украшать полотна на темы великих битв, как выразился граф, принесших славу испанскому оружию, которые, разумеется, происходили в годы царствования короля Филиппа IV.
Веласкес силился вспомнить эти «великие битвы» и не мог. Бесславной была военная история Испании. Разве что падение Бреды? Пожалуй, это наиболее подходящий сюжет. Во время совместной поездки в Италию маркиз Амброзио Спинола сам рассказывал художнику о сдаче крепости Бреда.
Граф Оливарес одобрил предложенный маэстро сюжет. Приближалась десятая годовщина со времени победы. Картина как нельзя кстати напомнит о ней.
Когда Веласкес откланивался, граф еще раз напомнил ему, что до поры до времени никому о заказе говорить не нужно, — его величество не должен знать о «заговоре».
Вскоре во дворец Оливареса привезли новое полотно — большой портрет доньи Инес де Суньига графини Оливарес. Изображена она была почти во весь рост. Темное придворное платье, последняя модель строгой испанской моды, плотно облегало фигуру. Опершись правой рукой на спинку стула, графиня стояла, холодно глядя прямо перед собой. Надменным было некрасивое лицо, плотно сжатые губы чуть тронула горделивая улыбка.
40
В начале XIX века король Фердинанд VII подарил «Охоту на кабана», предварительно скопированную Гойей, английскому послу в Мадриде. Сейчас она находится в Национальной галерее в Лондоне.