Я ступила в помещение, слабо залитое тусклым светом из грязного окна, и снова прислушалась. Возня стихла, вместо нее послышались приглушенные всхлипы. Ругнувшись, я полезла в сумку за свечой.
Огонек весело вспыхнул на фитиле, задрожал, вытягиваясь, и озарил помещение теплым светом. Я огляделась, заметила приоткрытую дверь впереди, явно ведущую в жилые комнаты.
В горнице моему взору открылась чудесная картина: на полу, распластавшись, всхлипывал человек, а над ним тенью возвышался наемник, уставив меч в дрожащее горло незнакомца.
— В занятую избу мы с тобой заехать решили, — весело сообщил мне Вель.
— Староста не сказал ничего об этом.
— Я думаю, он и не ведал, — наемник отошел ближе ко мне и велел незнакомцу: — Встань.
Мужчина поднялся, с опаской косясь на нас и попутно отряхиваясь от пыли. Был он среднего роста, небогатырского телосложения, но недурен собой, с выразительными глазами и гладким лицом, обрамленным короткой черной бородой.
— Кто такой? — спросила я. — Что здесь делаешь?
— Могу задать вам тот же вопрос, — обиженным голосом отозвался незнакомец.
— Меч у меня, — мрачно напомнил ему Вель. — Так что и вопросы буду задавать я. Отвечай.
— Археолог я.
— Кто? — я удивленно подняла брови.
— Бугровщик он. Могилы раскапывает, — пояснил Вель. — И грабит.
— Ничего я не граблю, — оскорбился мужчина. — Изучаю просто, летопись веду.
— Еще скажи, найденным не приторговываешь.
— Жить на что-то надо, — развел незнакомец руками. — А мертвым их добро уже ни к чему.
— Ты смотри, и не смутишь его, — фыркнул наемник.
— Смущаться не обучен, ремесло не велит.
— Здесь что делаешь?
— Переночевать зашел. А так путь на север держу, к местам минувших битв. А вы кто будете?
— Да мы тоже, — хмыкнул Вель. — Переночевать. Только мы как белые люди со старостой договорились. А ты, похоже, без спросу влез.
— А кому от этого худо? Дом большой, места всем хватит, — неожиданно искренне улыбнулся мужчина.
И тут за окном завыло горько и безнадежно, а свеча в моей руке вспыхнула напоследок синим и погасла вовсе.
— Железо ищи, быстро! — рявкнула я Велю, пихая его в плечо, а сама бухнулась на колени и полезла в сумку, быстро начитывая заговор: — Встану не благословясь, утром ранним, на восток взгляну — заря занимается. Не перекрестясь обойду горницу, в красный угол головы не поворачивая…
Холщовый мешок с солью все никак не находился, только всякая дрянь ненужная под руку лезла. Вель заметался по комнате, чуть снова не сбив с ног незнакомца, потом хлопнул себя по лбу, бросился к печи.
— Выйду не дверьми, не окнами, вдаль пойду тропою змеиною, выйду в поле чистое-вольное, против солнца обернусь черным полозом…
Мешочек, наконец, попался под руку, но тесемка крепко запуталась. Не переставая читать заговор, я вцепилась в нее зубами.
— Как оставит полоз в траве шкуру змеиную, так и ты оставь мой дом, неприкаянный. Не выть, не стенать тебе под окнами, не тянуть ко мне руки бледные…
Загрохотали деревянные ставни. Вой влетел в комнату, завился под притолокой. Незнакомец, наконец, смекнул, что дело принимает дурной оборот, и растерянно закрутил головой, пятясь, почему-то, ко мне.
— Круг не топчи, недоумок! — рявкнула я на него, вновь и вновь выгребая соль из мешка горстями и рассыпая ее вокруг себя, вертясь волчком. — Замыкаю слова свои каменные замком железным запертым, а ключ брошу Перуну-батюшке…
Шею обдало холодом, дыхание перехватило, и прямо передо мной возник из ниоткуда дух усопшего. Я отшатнулась, судорожно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха… Соляной круг остался незавершенным, всего на ладонь не хватило.
Дух напирал на меня могильным холодом, душил, давил, воя на разные голоса. Рядом со мной на пол коленями бухнулся незнакомец, схватил меня за руку, будто желая помочь, но не зная, как именно, а у меня перед глазами уже плясали красные мошки…
За спиной незнакомца возник Вель, беспардонно отпихнул его к стене и взмахнул большим ухватом. Железо прошло через дух беспрепятственно, но тот почти мгновенно рассеялся, вой оборвался, давление на грудь исчезло. Я втянула воздух, захлебываясь, и захрипела, заканчивая заговор:
— Кто слова мои верные переможет, гореть тому синим пламенем. Посему пусть во веки веков и случается! — и повалилась на пол, судорожно сгребая ногтями соль, засыпая оставшуюся в круге прореху.