— А разве не их ты жаловала моему роду за спасение собственной жизни? — прищурилась Селена.
Лихое лихим вышибают.
Полудница улыбнулась, склонила голову, и пламенеющие волосы заструились по плечам.
— Что ж, это верно. Но почто мне то, чем я итак обладаю? У меня к тебе другое предложение.
— Говори, — кивнула ведьма.
— Все просто. Служба за службу. Я спасу этих людей. А ты послужишь вместо меня, — женщина сделала вид, что задумалась, — Скажем, лет сто.
— Что значит «послужит вместо тебя»? — тут же напрягся наемник.
Полудница перевела на него взгляд, но не как нормальные люди, а повернулась всем телом, и головки колосков у ее подола преданно подались следом.
— То и значит, — в ее руке снова сверкнул серебряный серп, рассыпая вокруг себя слепящие искры. — Здесь мое поле. И служба моя состоит в том, чтобы оберегать посевы.
— А ты что будешь делать? — уж чего-чего, а дерзости Велю было не занимать.
— А я по свету погуляю. Отдохну от долга. Любопытно, каково это — быть человеком? Наверное, неплохо, раз вы, люди, так отчаянно цепляетесь за жизнь.
— Прощения просим, госпожа Полудница, — наемник решительно ухватил за руку Селену, дергая на себя. — Нам посовещаться надо.
— Ты что, с ума сошел?! — ведьма бранилась и вырывалась, пока он оттаскивал ее подальше от огненной чуди, но ему-то что? Сил не занимать, несмотря даже на раненую руку.
— Это ты с ума сошла! — рявкнул он ей в лицо, когда между ними и Полудницей пролегло несколько саженей земли, засеянной пшеницей. — Что еще за договоры с нежитью?!
— Она не нежить…
— Плевать!
— Это ее поле, и она все равно нас слышит…
— Плевать! — снова повторил Вель. — Пусть слушает.
— Хорошо!
— Чудно!
Они яростно уставились друг на друга, почти как в первые дни, когда Велемир едва терпел подле себя ведьму, и она платила ему той же монетой. Полная взаимность.
— У нас нет другого выхода, Вель, — Селена сдалась первой, отводя взгляд. Тяжело вздохнула.
— Другого? Это вообще ни черта не выход!
— Это он самый! — ведьма так знакомо притопнула ножкой, в ярости сжимая кулаки, что это почти вызывало улыбку. — Если сейчас отказаться от помощи Полудницы, она уйдет, и все здесь вернется на круги своя. Вокруг нас снова будет толпа воинов и Ратмир. Нас с Маиной убьют, а тебя… Сам знаешь! Но стоит мне принять ее условия, и вы с Маиной останетесь живы. Уйдете, куда захотите.
— А ты?
Селена осеклась, будто более неудобного вопроса и придумать было нельзя. Склонила голову и затеребила обгоревший рукав платья.
— Не молчи, Селена! — пуще прежнего разозлился наемник. — Давай, все как на духу! Просто скажи это вслух, и может тогда до тебя дойдет, что это чушь несусветная, и что я никогда не позволю тебе этого сделать!
— Это всего на сто лет… — как-то невнятно проблеяла она в ответ.
— Всего?! — он почти взревел и в гневе взмахнул мечом, срезая недозрелые колосья.
— Вель, — предостерегающе молвила ведьма.
— Плевать, — в который раз выдохнул он. — Сто лет… Это шутка какая-то?
— Это всяко лучше той участи, что сулил тебе Ратмир. Да и ты бессмертный, — прищурилась Селена. — Авось, дождешься.
Вот так. Хоть с мечом в руках, хоть с колдовским даром баба она и есть баба: упрется рогом, а коли спорить будешь, еще и слова твои наизнанку вывернет и в свою пользу обратит.
— Даже думать об этом не смей, — прошипел наемник, вновь ухватил ее за руку и потащил к краю поля. — Маина, мы уходим!
— Не получится, — донеслось до него многоголосье Полудницы. — Без моей воли это поле не покинуть.
— Чудно! — он резко затормозил, развернулся на месте, ловя в объятия врезавшуюся в него ведьму, и в упор уставился на огненную женщину. — Тогда меня заберешь вместо Селены.
— Вель, нет! — ведьма с Маиной рявкнули это одновременно, впервые, кажется, сойдясь во мнениях.
— Чего это «нет»? — фыркнул он. — Сто лет же всего.
— Зачем ты мне, дурень? — вновь зазвенели голоса Полудницы. — Занять мое место может лишь женщина. И для этого ей придется покинуть мир людей.
— То есть, умереть? — зачем-то уточнил Вель.
— Да.
Они все замолчали. Маина нервно перетаптывалась где-то в стороне, не смея больше и слова добавить. Если подумать, грядущий расклад устраивал ее полностью, ведь действительно, какое ей дело до Селены? Подруга бросила все и бежала от Ратмира, чтобы его, дурака, спасти. А он хотел спасти ведьму. Больше всего на свете. Больше жизни.
А ведьма была сейчас в его руках, такая смелая, непокорная, уверенная в собственной правоте. Вжималась в Веля всем телом и почти не дрожала. Он большим пальцем нежно погладил ее подбородок, измазанный в саже, приподнял, заглядывая в глаза цвета дикой зелени в обрамлении острых ресниц.