Лицо ее помрачнело на мгновение, будто тень набежала, но ведунья с собой совладала, все еще не понимая, впрочем, кто перед ней.
— Ты, никак, нарываешься, милая? — успела насмешливо спросить она, но затем черные глаза наткнулись на бусы на моей груди, которые я после разлуки с Иваном надела снова.
Красивое лицо скривилось в презрительной гримасе, а полные губы улыбнулись снова. Но веселости в этой улыбке больше не было.
По праздной толпе волной прокатывалось молчание: стихали песни, пьяные выкрики, разговоры. Люди поворачивали в нашу сторону настороженные лица и смотрели выжидающе, и в каждом таком взгляде был немой вопрос: что происходит?
— Ты, значит, дарокрадка, — медленно процедила ведунья, задирая точеный подбородок. — Что ж, признаю, не разглядела я в тебе ведьму. Больно ты недотепистая. Да только что тебе с этого? Драться сунешься? Не советую.
Люди зароптали, двинулись ближе, смыкая круг, будто хоровод вокруг нас водить собрались. Как же, кто-то осмелился бросить вызов их ведунье разлюбезной.
— Драться сунусь, не сомневайся, — кивнула я. — И рассчитывать ты только на себя сможешь, дрянь.
Ночь, солнцеворот и пылающие костры. Моя стихия. Моя сила.
— Во имя матушки-полудницы, — я вскинула руки, и огонь из многочисленных костров потек по песку змеями, пугая людей. Они с криками отскакивали в стороны, сталкиваясь друг с другом, падая на песок, отползая, пятясь. А огонь все тек и тек, сворачиваясь кольцами, как полоз, отсекая нас от остального мира стеной ревущего пламени. Внутри кольца остались мы с Демирой, да Дмитрий, который за все это время даже не шелохнулся, продолжая прожигать ведунью влюбленным взглядом.
Такого Демира от меня явно не ожидала. Отступила на пару шагов, вертя головой, уперлась в бугровщика, который тут же радостно прильнул лицом к подолу ее платья, будто только того и ждал.
— Так ты не проста, значит, Селена, — молвила она.
— Дошло? — усмехнулась я. — Где же теперь все твое презрение? Где насмешка? Страшно стало?
— Договоримся, может? Брата твоего расколдую. Или… Не брат он тебе вовсе, — Демира неожиданно снова развеселилась. — Влюбилась ты в него по уши, по глазам вижу.
— Свои домыслы оставь при себе. Веля я и без тебя расколдовала.
— Невозможно, — ведунья мотнула головой.
— Для меня нет невозможно, заруби себе на носу. Сколько лет тебе, Демира? — прищурилась я. — Сто? Двести? Или еще больше? Сколько городов ты сменила, жизнь у людей воруя? Сильная ты ведьма, не спорю. Только вот я пальцами щелкну, да сгоришь на месте. Вспыхнешь, как сухая солома, — я подняла руку, характерно складывая пальцы.
— Догадалась, значит, — ведунья сложила руки на груди и посмотрела на меня с вызовом. — Ну так жги, чего ждешь-то?
— Ворованное верни, — с этими словами я раскрыла ладонь поднятой руки, демонстрируя Демире ее же украшение, которое ярко блестело серебром в свете пламени моего. — Узнаешь вещицу?
Демира узнала. Уставилась на серьгу во все глаза, которые тут же до самых краев наполнились ужасом осознания. Попятилась…
— Не посмеешь!
— Еще как посмею. А ты меня останови.
Демира закричала страшно, кинулась вперед, выставив руки. Из перстов ее вытянулись длинные черные когти, но серебро на моей ладони уже вспыхнуло веселым пламенем, потекло, закипело, закапало, шипя, на речной песок.
Ведунья будто споткнулась, упала мне в ноги и выгнулась тут же дугой, не переставая кричать, только испуганно уже, не угрожающе.
А я отряхнула ладони одну о другую и снова вскинула руки. Огненная стена вокруг нас погасла, открывая взорам удивленных и перепуганных людей их ведунью, которая корчилась в песке.
Народ слаженно ахнул, и кто-то даже кинулся было помогать Демире, но тут ведьму в очередной раз выгнуло, и из груди ее вылетел серебристый огонек, взвился над головами, завис, а затем устремился к одной из многочисленных девушек. Люди тут же отшатнулись от нее в стороны, а девица взвизгнула и успела только руками закрыться…
Огонек влетел в ее грудь, впитался, растворился. На мгновенье воцарилась гнетущая тишина. Все смотрели на девушку, а та судорожно грудь свою ощупывала, только не осталось от огонька ни следа, ни пятнышка даже на светлой ткани платья.
А потом огоньки начали вылетать из Демиры все чаще и чаще, сливаясь в сплошной поток, который устремлялся к ночному небу и снова распадался на множество серебристых искорок, которые летели вниз, в толпу, и каждая искала свою истинную хозяйку. Было немало и таких, которые просто взрывались в воздухе звездной пылью и медленно гасли, не долетая до земли. Не дожил кто-то, но и ведьме не останется. Все вернет, что украла.