— Господи… — прохрипел он, прижимая меня к себе, утыкаясь носом в висок. — Господи, как же я по тебе истосковался за три дня.
— Ты поэтому бога своего поминаешь?
— А что? Загоришься? — я не видела его лица. По голосу поняла, что он улыбается.
— Уже.
— Скажи мне, почему мы бугровщику про Веледар поведали, а про то, что ты мне не сестра, умолчали? Я ж с ума сойду…
— Тебе не привыкать.
— Так ты приворожила меня?
— А то как же! Первым делом, наемник.
— Ведьма, — выдохнул он, зацеловывая мое лицо. — Моя ведьма…
— Селена! — голос бугровщика где-то за спиной разорвал ночную тишину. — Вель! Вы где все?
Мы замерли испуганными зайцами, как прелюбодеи, застигнутые прямо на самом интересном месте. Переглянулись и заржали одновременно, только тихо очень, утыкаясь друг в друга, чтобы заглушить смех.
— Надо идти, — шепнула я.
— Подожди, — объятья Веля стали теснее. — Еще немного. Хоть минутку.
— Он сейчас искать нас пойдет, и, чего доброго, найдет. Или просто заблудится.
— Пусть, — отмахнулся наемник, прислонился своей щекой к моей, большим пальцем поглаживая мой подбородок. — По следам легко отыщу.
— Ага, если его не сожрет никто. С нашим-то везением.
— Ну, хорошо, — он закрыл глаза, еще раз поцеловал меня, быстро, жадно. — Но вместе ведь нельзя?
— Нельзя. Иди ты первым, ложись спать. А я все же искупаюсь.
— Ты правда веришь, что я уснуть смогу, зная, что ты тут… купаешься?
— Вернусь — сказку расскажу, — хмыкнула я. — Заодно и бугровщика потешу. А то ему тоже вон не спится…
И Вель ушел, будто во тьме растворился, оставляя мне на память ослабевшие колени и припухлые губы. И тепло своего тела на моей коже, которое не смылось даже речной водой.
Когда я вернулась к костру, Дмитрий снова похрапывал, свернувшись калачиком, трогательно спрятав ладони под бородатую щеку. Вель лежал на спине, тоже спал, кажется, разметавшись, откинув руку в сторону моей лежанки из березовых веток.
Я легла, потянулась и украдкой вложила в его полураскрытые пальцы свою кисть, и пальцы легонько сжались в ответ.
Глава 19
Вель украдкой разглядывал ведьму, слушая вполуха бугровщика, который снова заливался соловьем о Веледаре:
— …столько всего слышал! И уже несколько лет мечтал туда попасть. Как же мне с вами свезло, ребята!
— Я бы так не сказала, — Селена ехала впереди, и лица ее наемник не видел, но в голосе смутно ощущалась какая-то тревога.
— Почему же? — удивился Дмитрий. — Я бы один ни в жисть туда не сунулся. А с вами куда сподручнее. Ты ведьма, братец твой дерется неплохо. Авось сдюжим!
— Дерусь неплохо? — усмехнулся Вель. — Да, пожалуй, неплохо…
— А без меня вы бы туда и не попали, — бугровщик гордо выпятил грудь, но тут же обратно припал к лошадиной шее, вцепляясь в поводья, потому что конь его головой мотнул, отгоняя слепня.
— Почему это? — удивилась Селена. — Не ты, так другой проводник бы сыскался.
— Э-э-э, нет, — Дмитрий хитро прищурился. — Другой проводник бы вас до места довел, это да. А дальше?
— А дальше мы сами, — фыркнул наемник.
— Эх, не хотел говорить раньше времени… Думал удивить вас.
— Я и так постоянно удивляюсь, что тебя при твоем-то ремесле упыри не сожрали, — процедила ведьма. — Не иначе ты и им зубы заговариваешь, и они зарываются в землю обратно, от греха.
— Злые вы! Но я добрый, так что все равно скажу, — бугровщик замолчал ненадолго, нагнетая любопытство, а затем выдал: — Я секрет знаю, как в курган попасть.
— И как же? — спросила Селена.
— Экая ты хитрая. Раскрою, только как до дела дойдет. Я ж не пальцем деланый.
— Давай подробности твоего зачатия позже обсудим, — ведьма вдруг остановила коня, осмотрелась по сторонам.
Вокруг них тихо шелестел смешанный лес, птицы пели, где-то дятел постукивал. Пахло зеленью, влажной землей да грибами. Они ехали тихим лошадиным шагом по старой, полузаросшей дороге, на которой то и дело приходилось пригибаться к конской холке из-за торчащих веток.
Селена задрала голову, вглядываясь в небо, которое еще с утра затянуло сплошной пеленой серых облаков, затем снова огляделась, прислушалась к чему-то, но ничего не сказала. Тронула коня своего, который, пользуясь остановкой, уже протянул морду к низко висящей березовой ветке и радостно ее объедал.
— Случилось чего? — Вель поравнялся с ней, заглядывая в лицо, замечая тревогу.