— Ни одна награда не сравнится с удовольствием смерть твою лицезреть, — осклабился наемник, вращая оружие в руках. — Ты на ведьму мою покусился, так радуйся, что умрешь быстро.
— Ведьма твоя хороша, не спорю, — колдун не спешил атаковать. — Но ты лучше. Что за дар в тебе? Я такого еще не встречал.
— О чем ты? — Вель нахмурился, но меч держал твердо, не спуская глаз с врага.
— О том, что Янина сердце твое пронзила, а тебе хоть бы хны.
— Что..? — наемник не успел до конца поразиться сказанному, ибо в следующее мгновение произошли две вещи…
Я дочитала заговор, и по коже колдуна поползла черная гниль, быстро разрастаясь, покрывая сломанные ребра, проникая внутрь… И одновременно с этим заржал вороной конь, который летел к нам галопом, неся на себе бугровщика.
Всеволод только успел глянуть на свой почерневший бок, даже не удивился, как жеребец сбил его с ног, проносясь мимо. Колдун бухнулся на колени, и я вздрогнула только, когда меч Велемира пронзил его грудь, с хрустом продираясь через ребра и настигая сердце.
Всеволод захрипел, опадая с лезвия на землю, оставляя на светлом металле разводы черной крови. Вспыхнула очередная молния, но гром рокотом прокатился уже где-то вдалеке, заглушаемый треском горящих строений.
— Митя! — никогда я еще так бугровщику не радовалась. — Ты где был?!
— Как это где? Идол дурацкий на землю валил, — он развернул коня, подъехал ближе и спешился легко, беря животину под уздцы. — Тяжелый, сволочь! Без лошади бы я не справился. А ты что, решила, что я удрал и вас бросил?
Я кивнула только, глотая слезы, которые по щекам хлынули, смешиваясь с дождем.
— Экий ты смекалистый! — Вель брезгливо вытер лезвие меча о штаны и похлопал Митю по плечу. — Спасибо, что не оставил.
— Да чего уж там, — отмахнулся тот. — Селена же меня от ведьмы спасла. Долг платежом красен. Вы лучше мне скажите, что теперь делать будем?
— Убираться отсюда, — пожал плечами наемник, наглаживая лоснящийся бок своего коня.
— Я не про наши планы, — бугровщик покачал головой. — Я вот про них…
Мы с Велемиром одновременно вскинули головы, оглядываясь… Нас окружали добродушные и приветливые селяне, медленно сжимая кольцо. Впрочем, былых эмоций у них на лицах не осталось. Кто-то был зол, кто-то растерян, но ясно было одно: ничем хорошим нам это не грозит.
— А ну, стоять! — у меня снова прорезался голос, что не удивительно: после того, как нас чуть медведь огромный не сожрал, местные, несмотря на свое количество, уже не казались весомой угрозой. Всего лишь люди…
Моему приказу не вняли, продолжали идти, рассекая ногами дождевую воду, и тогда на ладонях моих снова вспыхнуло пламя.
— Сожгу любого, кто приблизится еще хоть на шаг! Кто первый желает к Перуну отправиться?!
На этот раз толпа вняла. Заколыхалась, останавливаясь. Дождь заканчивался, уже не лил сплошным потоком, и небо заметно просветлело, несмотря на ночь. Селяне стояли молча, сверля нас угрюмыми взглядами, но нам не было до этого уже никакого дела.
Мы уходили, не оглядываясь, к полыхающей кузне, у которой бесновались наши лошади, и только бугровщик бурчал себе что-то под нос недовольно. Прислушавшись, я различила только «обманули подло» и «не сестра».
Глава 23
— Ай, полегче, женщина! — Митя прогнул спину как кот, который не желал, чтобы его гладили. Впрочем, то, что Селена делала, было, видать, далеко от ласки. По крайней мере, Вель за этим следил.
— Терпи! — прикрикнула она. — Надо обработать. Мало ли какая дрянь в кровь могла попасть.
— Можно подумать, то, что ты на меня намазываешь, не дрянь. Пахнет как старые лапти, в которых нигде, кроме скотного двора, не хаживали.
— Ты откуда такой изнеженный? — усмехнулся Вель. — Или в могилах, которые ты раскапываешь, цветами благоухает?
Он сидел по другую от них сторону костра и иглой, которую у ведьмы выпросил, зашивал прореху в своей рубахе. Селена порывалась и его раны осмотреть, но он отмахнулся, доподлинно зная, что от них к утру почти ничего не останется, и она занялась бугровщиком.
— Скажи спасибо, Митя, что у меня нужное снадобье в сумке оказалось, — бормотала ведьма, пальцем забирая из склянки густую, жирную мазь.
— Спасибо… — невнятно простонал бугровщик, закусывая кулак.
— Вот и все, — она вытерла руки какой-то тряпицей и принялась над Митиным позвоночником что-то тихо шептать. — Теперь болеть должно меньше. На спину не ложись пока.
— Спасибо, — снова буркнул он, морщась и одергивая свою рубаху.