– Мы должны приехать как родственники, или ты предпочел бы, чтобы за твоим столом находился судья?
– Как то, так и другое, мой дорогой, – и вновь повторил: – как то, так и другое.
– Я боюсь, мама.
Джонатан прижался к матери. Леди Элизабет обняла его и прошептала:
– Тихо, тихо, все будет хорошо, уже в субботу мы вернемся в наш замок.
– А долго еще до субботы? – спросил ребенок и испуганно огляделся.
Элизабет по прибытии в имение сэра Болдуина подняла такой шум, когда увидела, что Джонатан действительно заперт в подвале, что сэру Болдуину пришлось приказать приготовить для матери и сына более подходящее помещение. Теперь они не должны были делить свой обед с крысами, и у них были кровати с соломенными тюфяками, но тем не менее их заперли.
– Извините за неудобство, миледи, – издевательски сказал сэр Болдуин, – но я должен себя обезопасить. Мир плох, каждый только и хочет обмануть своего ближнего.
Затем он довольно оглядел скромную комнату и сказал:
– Рассматривайте свое кратковременное пребывание здесь, как тренировку на будущее, моя любезная. Как только Катрин станет моей женой и мне передадут ее приданое, вы будете жить немногим лучше. Вам не вредно уже сейчас привыкать к нищете.
Леди Элизабет откинула голову назад и высокомерно возразила:
– Есть кое-что, чего вы не можете у нас отнять, сэр Болдуин, а я уверена, что это то, что вы сами крайне желаете.
– Что же это?
– Любовь, сэр Болдуин. Любовь, честь и гордость.
Она увидела, что его лицо покраснело от гнева и рассмеялась. Да, она сидела здесь, она была его пленницей, она обнимала своего сына и смеялась так громко, как только могла. Пока она смеялась, страх покидал ее, но сэр Болдуин этого не знал. Он видел только ее глаза, которые, как ему казалось, были полны высокомерия, и он не мог ничего больше сделать, как молча захлопнуть за собой дверь и с шумом удалиться.
– Мама, – вывел Джонатан леди Элизабет из задумчивости. – Как долго мы должны еще здесь оставаться? Я хочу домой.
– Терпение, Джонатан, ты должен немного подождать. Сегодня среда, а между средой и субботой есть еще четверг и пятница. Итак, не больше чем два дня.
– А потом все будет хорошо, мама?
Она прижала малыша к себе. На глазах у нее выступили слезы. Она глубоко вздохнула, потом ответила:
– Я очень надеюсь, но не могу тебе обещать. Я знаю точно только одно, я люблю тебя, Джонатан, младший лорд Журдан. Я люблю тебя всем сердцем и сделаю все, чтобы тебе было хорошо.
– Я тоже люблю тебя, мама, но я хочу домой.
– Да, мое сокровище, скоро мы отправимся домой, – повторила леди Элизабет и добавила мысленно: – Когда бы это ни было.
Глава 25
Все еще шел дождь. Небо было в тучах, на нем не проглядывало ни малейшего лучика луны. Царила темная ночь. Даже собаки нашли себе в конюшнях теплое сухое местечко и совсем забыли о том, что следует сторожить дом.
Дороги были настолько размыты, что Кассиан в некоторых местах погружался в грязь по самые щиколотки. Воздух был прохладным и ясным. Кассиан глубоко выдохнул и увидел перед своим ртом белое облачко. Лето окончательно прошло. В среднюю Англию пришла осень, она уже была на пороге и разрисовала листья деревьев в желто-красные цвета.
Однако у Кассиана не было времени радоваться красоте ночного сельского пейзажа осенью. Он приблизился к имению, в котором родился и провел большую часть своей жизни. Он добрался до стены, окружавшей замковый огород.
Камни, составлявшие стену, стали от дождя гладкими и скользкими. Кассиан схватился обеими руками за верхний край стены и подтянулся так высоко, как только позволили ему его руки, затем он подтянул сначала левую, потом правую ногу и спрыгнул в огород, при этом он растоптал грядку с розмарином, за которой преданно ухаживала Энн.
– Извини, Энн, – пробормотал он, – я все исправлю, как только у меня будет время на это.
Он засунул руки в карманы и двинулся дальше. Очень вовремя, потому что на него неслись уже, громко лая, четыре громадных пса.
– Эй, Сэмми, Вилли, Ватте и Пинке, это я. Вы меня, что, не узнали?
При звуке его голоса звери, каждый ростом почти с теленка, мгновенно успокоились. Только Ватте, самая маленькая из собак, продолжала угрожающе рычать.
Кассиан протянул собакам кусочки колбасы, которые они жадно съели из его рук, потом погладил каждую по голове и отослал их назад.
Он стоял, внимательно вслушиваясь в тишину. Не разбудил ли кого-нибудь лай собак? Нет, все оставалось спокойным. Кассиан с облегчением вздохнул. Здесь, на улице, собаки часто лаяли. Не было ничего необычного в том, что в тишине ночи вдруг раздавался их лай. Несмотря на это, Кассиан оставался настороже. Собаки, охранявшие замки и имения, были очень хорошо натасканы, они защищали владения от чужих. Он знал собак, поэтому они сразу же успокоились, но все же могло быть, что сэр Болдуин проснулся и захотел своими глазами проверить: все ли в порядке.
Какое-то время он стоял и вслушивался в ночь. Кроме равномерных звуков дождя, не было слышно ничего. Кассиан осмотрел замок с задней стороны. Все окна были закрыты, ставни заперты. Нигде не виднелось ни лучика света между щелями. Сэр Болдуин спал на другой стороне. Кассиан знал, что тот очень охотно проводит время в бывшем кабинете его отца и сидит на стуле лорда Ардена за его письменным столом. В качестве своей спальни сэр Болдуин Гумберт выбрал спальню его родителей. Именно он спал теперь на большой кровати из орехового дерева, которую зимой защищали от холода мягкие занавески. Кассиан поперхнулся при мысли, что его злейший враг спит сейчас в постели его родителей и, вероятно, сном праведника.
Он наклонился и нащупал кинжал, который засунул в левый сапог. Нет, еще не время было его использовать, по крайней мере пока не время. Однако, когда это будет необходимо, он не помедлит ни одной минуты.
Он проскользнул через сад к черному входу в замок. Дверь, как правило, была закрыт, но он знал также, что время от времени служанки по ночам бегают через нее к своим парням в деревню, поэтому ключ лежал под горшком, в котором Энн хранила смесь из навоза и земли, чтобы удобрять свои растения. Он осторожно нажал на ручку и удивился тому, что дверь без промедления поддалась на его легкое нажатие. Он нырнул внутрь и огляделся. Знакомый запах, шедший из комнаты для прачки, напомнил ему о временах, когда он жил счастливо и без забот. Сердце у него сжалось.
На цыпочках он прошел мимо многочисленных комнат, нашел лестницу, которая вела в кухню, и с уверенностью лунатика начал подниматься.
Огонь в очаге на кухне был явно погашен совсем недавно. Несколько угольков еще тлели, наполняя комнату красным светом. И здесь все было так, как помнил Кассиан. Пожар, бушевавший в замке, затронул только переднюю левую часть, в которой располагались комнаты для гостей.
Кассиан сел на табурет и огляделся. Где ему искать Джонатана? Куда его поместил сэр Болдуин? Как помощник конюха, он, конечно, должен был находиться в конюшне, это ясно, но неужели сына лорда заставят ночевать на конюшне?
Следует спросить Вильяма. Кассиан поднялся и при этом задел глиняный кувшин, который с громким звоном упал на пол и разбился. Он окаменел, прислушиваясь к звукам в доме, но ничего не услышал и облегченно вздохнул. Кончиком сапога он собрал осколки вместе, чтобы служанки не поранились о них. Внезапно позади него открылась дверь, и кто-то громко вскрикнул.
– Тише, Энн, ради бога тише, – прошипел Кассиан, мгновенно узнав женщину в ночной рубашке со свечкой в руке.
– Что у вас там случилось? Тихо, черт побери, вы, что слишком мало работаете днем, что ночью устраиваете такой шум? Ну, подождите, завтра я вам устрою.
– Все в порядке, сэр Болдуин, – крикнула Энн, обернувшись к лестнице. – Это проделки кошки.