- Серега, - перебил его Шурик, - давай, у кого больше температура поднимется, а?
- Давай, - кивнул головой Ионов. Оба сосредоточенно замолчали.
Доктор посмотрел на них и усмехнулся:
- Смотрю я на вас… Взрослые дяди…
- Не мешай.
Через пять минут градусники были извлечены. У Ионова было на термометре тридцать восемь и две, у Шурика тридцать восемь и девять.
- О! Серега, ты проиграл мне семь десятых!
- Я проиграл? Я выиграл у тебя семь десятых! Ты оказался на семь десятых хилее меня! А судя по твоим красным глазкам, то к вечеру ты вообще должен умереть.
- Сань, - повернулся Шурик к Петренко, - ты слышал, что он говорит? Это он загоняет меня в могилу. Саня, я сдаюсь на твою милость, уповая на твое милосердие. Положи меня в санчасть.
- Ясно, положу, - Кивнул головой доктор. - Ну и рожи у вас, я скажу. У тебя, Серж, глазики не лучше. И уж коли у вас пошло соревнование, то после ужина померяйте температуру еще раз. Сдается мне, что Серж быстро наверстает разницу. Так что, собирайтесь и ложитесь в санчасть. Чем скорее я начну вас лечить, тем лучше. Так что после ужина - милости прошу.
На следующий день к вечеру Шурику уже было лучше, но теперь его душил кашель. У Ионова же температура поднялась к утру и продолжала оставаться высокой.
После ужина их зашли навестить Макс, Мишин и Оскар Осауленко.
- Что, загремели в лазарет? - спросил Макс с издевкой. - Что же это у вас за болезнь такая? Тиф? Бубонная чума? Сибирская язва?
- Что ты, Макс, - растроганно сказал Шурик, - это у нас на нервной почве.
Очень сильно переживаем за твой сейф. Я по своей бесстыжести уже пошел на поправку, а вот Серега - ну очень тяжело переживает. Прямо знаешь - всю ночь бредил, кричал: "Макс! Макс! Верните ему сейф!" Переживает…
Макс болезненно застонал:
- Шура! Ты, такой гад, даже на смертном одре не можешь удержаться от того, чтобы не лить уксус на мои раны!
- Не могу, Макс.
- Так это вы взорвали сейф? - вступил в разговор Оскар Осауленко. - Вы знаете, у вас здорово получилось. Я под землей был, как раз у себя в инженерных сооружениях, вдруг - бумс - земля дрогнула. У меня в одном месте в тоннеле с потолка песок стал сыпаться. Я - бежать из-под земли. Выбегаю, а прямо мне навстречу идет Макс, такой грустный весь. Я ему - что случилось? А он мне - взорвался мой сейф. Я вчера так и не понял, в чем дело стало.
- Оскар, - перебил его Макс, - я вчера, застал их за тем, что они взрывают огнетушители с карбидом. Предложил им более серьезные взрывчатые вещества, а они, гады, вероломно взорвали мой сейф, и укрылись от возмездия судьбы в лазарете. А я сейчас испытываю гонения со стороны лысого прапорщика Лукши за растрату сейфа. А он, такой несчастный, лысый, ходит по подземельям Узла связи и ищет свой сейф. Он не хочет мне верить. Он спрашивает у меня: "Где сейф?" И я ему честно говорю: "Не знаю! Не Зна-ю!" Ведь правда же - был сейф? Был. Тротил взорвался - сейфа нет. Исчез. Где он? Не знаю. Я ведь ему не вру. Я же в самом деле не знаю, где сейф. А-а, черт, лучше бы вы и дальше взрывали свои огнетушители!
- Кстати, про огнетушитель, - снова начал Оскар, - Я на прошлой неделе решил поставить брагу в огнетушителе. Налил в пустой баллон воды, дрожжей туда дал, сахару, рис. Закрутил все хорошенько на полную резьбу и положил на южный склон своей сопки, прикрыл его только мхом. Думаю - пусть греется на солнышке. Крепче набродит. Через три дня иду мимо того места: чувствую - пахнет моей брагой! Сильно пахнет! Думаю, дай проверю свой огнетушитель. Подхожу ближе - ну совсем сильно пахнет моей брагой! Гляжу, а мой огнетушитель уже готов - пробку у него вырвало, и она улетела я не знаю куда. А сам огнетушитель как ракета уехал по склону метра на два в другую сторону. Браги в нем осталось всего ничего. И, наверное, хорошая брага получилась. Потому что много-много муравьев пришли в этот огнетушитель, попили моей браги и все лежат там. И еще много-много муравьев еще шли туда в огнетушитель, так что я даже не стал и пробовать какая там брага получилась.
Все, хихикая выслушали это повествование, после чего Шурик высказался:
- Нравится мне, Оскар, как вы разговариваете. У тебя получается какое-то чудесное изложение латышских мыслей посредством русского языка. Ты, кстати, чем там занимаешься у себя под землей? Вышиваешь, рисуешь, вяжешь?
- Я занимаюсь делом. У нас уже давно стоят военные строители. Все - сплошь чурбаны. Я им ходил примерно неделю - втирал уши[Image: Чурка с фиксой.jpg (18687 bytes)] насчет того, чтобы они заказали мне "фиксы" из рондоля на зуб. Я им говорю - такая мода. На левом клыке должна быть "фикса" - коронка из желтого металла. Говорю - самая мода. У меня у самого есть такая фикса - съемная. Я как иду к ним - так ее надеваю. И брал я с них недорого - по десять рублей с зуба. Сам каждому индивидуально подгонял эти фиксы. Да вот беда - зубы кончились. -?!
- Видишь, их всего семь человек. Семь левых клыков. Поднялся я на них только на 70 рублей. А в нашей части у всех военнослужащих, у денежных, предубеждение какое-то против "фикс". Это потому что год назад один солдат за обедом скушал свою фиксу. Она у него соскочила с зуба, когда он кушал. А он, надо думать, кушал очень хорошо, с очень хорошим аппетитом, и скушал свою фиксу. Он спохватился, когда уже запивал ее компотом. Но оттуда достать ее уже не смог. В общем, он с ней расстался. Он полагал, что эта самая "фикса" покинула его организм естественным путем. Он, правда, за этим занятием ее не застал. Хотя он был очень внимателен.
- За каким занятием не застал?
- Ну, он не понял, в какой именно момент его "фикса" покинула его организм.
Но что с той поры произошло - можно назвать одним словом: кризис. Все поснимали фиксы, и никто их больше не хочет. Все боятся, что скушают их, и еще боятся что вредно. Доктор, скажи: это вредно?
Последние слова Оскара предназначались доктору Петренко, который вошел в изолятор и, прислонившись к косяку дверей, слушал рассказ Оскара.
- Ну, я не знаю. Вообще-то рондоль не вредный металл. Но ведь он тускнеет во рту.
- Тускнеет - не беда. Ведь у тебя пряжка на ремне тоже тускнеет. Ты ее чистишь? Вот. И "фиксу" тоже - надо чистить. Взять немного чистящей пасты на тряпочку и по зубу - раз, два. И полный порядок. Слушай, Саня, давай - ты будешь говорить всем, что рондолевые фиксы - это полезно. А я тебе из каждых десяти рублей буду отстегивать по два? А?
Доктор усмехнулся и покачал головой:
- Ну, ты бизнесмен! Мне не надо твои два рубля с зуба. Говори сам, а меня сюда не путай.
Макс вдруг оживился:
- Оскар, ему не надо два рубля с зуба, а мне надо! Давай, я буду водить к тебе клиентов!
Оскар с недоверием поглядел на Макса:
- Да ты только разгонишь всех моих потенциальных клиентов раз и навсегда!
- Не дрейфь! - Макс заметно активизировался. - Ты говоришь, поставил семь фикс на левые клыки? Отлично! Значит, еще есть семь правых клыков! Я сегодня же к ним пойду втирать им уши насчет того, что на гражданке сейчас новая мода - "золотые ворота" - фикса слева, фикса справа! Они к тебе завтра сами припрутся как миленькие! Можешь сразу приготовиться отслюнявить мне 14 рублей! Кстати, Оскар, даю бесплатную идею: пока Ионов валяется тут в полубессознательном состоянии, впаяй ему пару - другую фикс на клычки или какие-нибудь там наиболее доступные зубы. А счет предъявишь позже. Скажешь, что он сам в бреду просил поставить ему фиксы. Ну, я побежал.
И Макс удрал зарабатывать себе четырнадцать рублей за правые клыки военных строителей.
Как-то в один из августовских дней, после обеда, во время построения для развода на работы, командир части обратился к личному составу со следующими словами:
- Товарищи солдаты! Ну, что же, настала пора и нам вспомнить о том кто мы с вами такие и зачем мы с вами здесь поставлены. Я говорю это к тому, что скоро, по графику, запланировано проведение крупномасштабных мероприятий. Причем, мероприятия эти будут проводиться на очень и очень высоком уровне. Округ будет проводить эти учения совместно с флотом, и, само собой, командовать этими учениями будут очень и очень большие командиры, и командовать будут, кстати, непосредственно с наших сооружений. Для нас это будет еще одним очень серьезным экзаменом. Ведь раньше к нам как относились? Как к партизанам, вот как. И то правда, жили мы под землей, кушали под землей, писать и какать ходили в тайгу. Ну а теперь живете вы как настоящие солдаты, в казарме, с кинозалом, с хорошей столовой. Плац в части появился, даже промаршировать можно, если вдруг очень приспичит, верно я говорю? Ну и спрос теперь с нас, соответственно, другой. Вы тут все люди грамотные, и, естественно, у вас может возникнуть такой вопрос: мол, зачем все эти учения, когда кругом только и разговоров что о разоружении, об увеличении доверия, о разрядке и снижении напряженности. Тут надо понимать. Наш генеральный секретарь ездит по разным странам и договаривается о том, чтобы не было войны. Такая у него работа. Ну а что он будет делать, если и впрямь, угроза войны пропадет? Останется без работы, вот что! А учения наши тогда зачем? Вот зачем. Дело в том, что чем мы сильнее и страшнее постреляем в этих учениях, тем легче потом руководителю нашей страны договариваться с американцами. А то ведь с ним никто и разговаривать не будет, если нас никто не будет бояться. Вот даже та техника, которая стоит за нашей дизельной на консервации. Никто даже и не помнит, чтобы те, как их там, бэтээры или бээмпэшки, чтобы они хоть раз заводились. Но и эта техника может сыграть свою роль в заключение договоров с Америкой. Ведь эти американские умники видят ее из космоса в свой лазерный телескоп и боятся. И вот такие, мелкие, на первый взгляд, детали, могут и сыграть свою решающую роль при подсчете голосов в нашу пользу. Ну, наши с вами задачи в общем деле, конечно, отличаются от задач тех солдат, которые, так сказать, с автоматами в руках, бегают по полям за танками. Нас, в отличие от них, не должно быть заметно. Должна быть заметна лишь наша работа. То есть все должно нормально функционировать, должна быть чистота, порядок, в номерах гостиниц и жилых помещениях под землей все должно быть приготовлено, должно быть бесперебойное снабжение водой, электроэнергией, и, конечно же, должна быть надежная связь. Ну а вас, при всем при том, вообще не должно быть видно. Вы должны быть каждый на своем посту, но в укрытии, и не мозолить глаза всяким там генералам и другим большим начальникам. Потому как всем ясно, что у всех генералов есть дурацкая манера задавать дурацкие вопросы, из которых они потом горазды делать дурацкие выводы, что нам с вами, кстати, это выходит боком. Но, в общем, товарищи солдаты на подготовку к эти мероприятиям у нас с вами есть еще неделя - другая. Надо это время использовать для себя с максимальной пользой. Где грязно - подмыть, где совсем грязно - подкрасить. В целом, я думаю, все у нас должно быть нормально, но чтобы быть наготове, надо еще постараться. Товарищ майор, проводите развод на работы, пожалуйста.