Через полчаса на территорию части заехал начальник штаба округа. Он подъехал прямо к сооружениям и проследовал к центральному входу. У входа его уже встречали сам полковник и Шурик в кампании с вооруженным Мироновым. Шурик браво держал под козырек, пока полковник хриплым голосом отдавал рапорт генералу.
Начштаба не сказав ни слова принял рапорт и в кампании полковника и сопровождавших его офицеров исчез под землей.
Шурик опустил руку, перевел дух и обратился к Миронову:
- Выдохни, Миронов! Чего ты так автомат сжал, что аж пальцы побелели? Да не пугайся ты так, дурень. Все уже прошло: видишь - под землю залезли. Раньше утра не вылезут. А нас уже через час - другой сменят штатные караульные батальона охраны.
Шурик замолчал, потому что услышал, как отворяется дверь подземелья. Из-за двери с проворством, которое трудно было предположить для его грузной фигуры, вынырнул Николай Титович.
- Все класс, Саня! - хлопнул он Шурика по плечу. - Генерал доволен. Сейчас проверяет готовность связистов. А у тебя что? Все люди на постах стоят?
- Так точно.
- Пойдем, проверим. Прогуляюсь, заодно.
Шурик шагал вслед за Николаем Титовичем, у которого явно поднялось настроение. Он напевал что-то себе под нос и выписывал ярким лучом своего японского фонарика круги. Фонарик у него был галогеновый и светил ослепительным белым светом.
На других трех главных постах все было нормально. На каждом Николай Титович останавливался и подолгу беседовал с постовыми, задавая всем одни и те же вопросы. Шурик про себя отметил это отсутствие разнообразия. Также, с немалой долей удивления, он отметил еще и то, что все ответы тоже были такими же одинаковыми. Что поделаешь: какой дежурный вопрос - таков дежурный ответ. Николай Титович, однако, всеми этими однообразными ответами был очень удовлетворен, и одобрительно кивал каждому постовому. Настроение у него было превосходное.
- Слушай, Саня, - обратился он к Шурику, - нормальные хлопцы в карауле, а?
Аккуратные, сапоги начищены, отвечают хорошо, даже рапорт отдают! Ну, так что, все у нас посты?
- Нет, есть еще один пост. Там, подальше за деревьями. Шестая арка.
- А! Точно. Пошли, пошли, проведаем и того хлопца, а то уж, поди, заскучал там в одиночестве.
Бухов весело напевал и мотал фонариком туда-сюда. Шурик, шагающий позади, увидел, как стоявший под фонарем шестой арки Бисимбетов забеспокоился, увидав рыскающий блик полковничьего фонаря и услышав его хриплое пение.
"Господи, только бы не наглупил он чего с перепугу", - подумал со страхом Шурик, и, как оказалось, не без оснований.
Бисимбетов вдруг повернул автомат, направив его в сторону приближающихся полковника и Шурика, и визгливо вскрикнул:
- Стой, кто сюда идет?
- Свои, сынок, свои, - добродушным хриплым голосом отозвался Бухов.
Бисимбетов не узнал голоса полковника и заверещал:
- Стой, стреляй буду сейчас!
Он передернул затвор автомата и вскинул его на грудь, направив на фонарик Бухова. Шурик понял, что раз этот идиот передернул затвор, значит, он еще раньше снял автомат с предохранителя. А сейчас, значит, патрон уже находится в стволе автомата, и стоит этому дурню нажать спусковой крючок… Шурик спрятался за спину дородного Бухова. Выглянув из-за полковничьего погона, Шурик крикнул во все горло, не соображая, что орет в самое ухо полковнику:
- Бисимбетов! Марсель! Ты меня узнаешь?
Бисимбетов узнал голос Шурика и приопустил автомат:
- Товарищ ефрейтор…
- Да, да, Бисимбетов, товарищ ефрейтор, твой начальник караула! Слушай меня и делай, что я тебе скажу. Ошибешься хоть в чем-то, замучаю службой. Сначала - опусти автомат.
Бисимбетов послушно опустил автомат.
- Сними палец с крючка! А затем осторожно сними ремень автомата с плеча.
Марсель, как заведенная кукла, делал все, о чем кричал ему Шурик.
- Теперь положи автомат на землю и отойди на два шага назад!
Бисимбетов заколебался. Шурик понял это и усилил нажим:
- Что ты тусуешься, Бисимбетов? Делай, что говорю, зараза, а не то я точно скормлю тебе свои новые ефрейторские лычки, а сами погоны затолкаю в твой желудок через другое место! Клади автомат, Габдульбарыч! А не то я тебе такую службу устрою, что вся твоя родня во главе с папой Габдульбаром откажется забирать тебя домой по истечению срока службы! Клади! Это приказ!
Бисимбетов положил автомат на землю и отступил на два шага назад. Шурик по кошачьи вылетел из-за спины Бухова и в три прыжка достиг автомата. Он отстегнул рожок, вытащил два патрона, потом аккуратно передернул затвор и извлек патрон из патронника. Убедившись, что автомат разряжен, Шурик спустил курок, и поставил автомат на предохранитель. Патроны он положил в карман, а автомат, развернувшись, сунул в руки Бисимбетову, стоявшему с тупым выражением лица. Шурик приблизил собственное лицо к лицу Марселя и прошипел:
- Ух, как я тебе не завидую! Ох, ты бы только знал, как я тебе не завидую!
Он повернулся к Бисимбетову спиной и подошел к застывшему Бухову, который, словно парализованный, продолжал светить своим фонариком - прожектором в сторону Бисимбетова.
- Товарищ полковник, докладываю, на посту все в порядке, идемте назад, к центральному входу.
Бухов изумленно уставился на Шурика. Шурик настойчиво тянул его за рукав:
- Идемте, Николай Титович, все в порядке.
Николай Титович во время обратного пути не проронил ни слова. Очевидно, он не привык к тому, чтобы ему в живот наставляли автомат, заряженный к тому же боевыми патронами.
В полночь приехал батальон охраны и сменил Шурика и его команду. Шурик привел своих постовых в часть, сдал оружие и боеприпасы, если можно таким громким словом назвать те пятнадцать патронов, которые Шурик принес старшине в кармане. Сразу же после инцидента с Бисимбетовым он прошел по всем постам и разрядил автоматы у остальных четверых караульных от греха подальше.
На следующий день Шурик с утра умотал в котельную, где уже тосковал Мишин.
Увидав Шурика, он оживился:
- Где тебя черти носят? Я то уж думал, что мы вчера с самого вечера засядем за партию, денежки приготовился выигрывать, а тебя все нет и нет!
Шурик виновато пожал плечами:
- Прости, некогда вчера было. Занимался ратными делами.
Мишин хихикнул:
- Участвовал в боях? Это там тебе, что ли, лычки ефрейторские повесили? За что же это конкретно? За взятие Рейхстага, или за спасение командира?
Шурик хохотнул:
- Точно, за спасение командира!
- Никак, закрыл его грудью от вражеской пули?
- Не совсем так. Точнее будет, что я укрылся за его грудью от пули товарища.
Шурик рассказал Валере о ночном приключении, Мишин хохотал до упаду.
- Знаешь, Шура, - заметил он, переводя дух, - я, честно говоря, подозревал наличие неслабой степени кретинизма у этого самого, как его, Парижа Дурдыбайрамыча. Я только все ждал, когда и где эта самая степень себя проявит! И надо же, как все хорошо сложилось: полковник, автомат, учения! Как все романтично! Жаль, что ты не дал ему стрельнуть по вам разок - другой.
Шурик почувствовал как у него по спине пробежали мурашки. Он передернул плечами и крутанул шеей, отгоняя видение направленного на него автомата.
- Лучше скажи, друг Валерий, чем мы с тобой сейчас займемся.
Мишин деловито предложил:
- Давай-ка простирнем свои вещички. Воды горячей тут полно, простирнем все, а на ветру наши тряпки враз высохнут. Утюг у ребят в кочегарке есть, сразу же и погладимся. Через час мы будем красивы и опрятны! Увлекает?
- Увлекает.
Через полчаса Шурик и Мишин вывесили на балконе котельной все свои тряпицы до последнего лоскута, так как заодно с хэбэшками и портянками простирнули также трусы и майки.
Ограждения балкона котельной были чисто иллюзорными, сваренными из тонкой железной полосы, причем материал расходовался столь экономно, что с расстояния десяти метров эти ограждения вообще терялись из виду.