— Доверяешь ли ты, Перун, судить мне?
— Да.
Перун тяжело опустился на скамью. Мои надежды на то, что Перун заявит Роду отвод, ввиду наших с ним близких родственных отношений, и тем самым доведёт папу до белого каления, не оправдались.
— Велес, расскажи всё что знаешь.
В этот день я не был настроен ораторствовать. Спал плохо, да и со стояние у меня было паршивое. И, наверное, я не очень серьёзно относился к этому суду, всё-таки судьёй был мой отец. Заранее к выступлению я не готовился, всё равно чем больше хитришь, тем больше путаешься, решил говорить правду и действовать по ситуации. Рассказал я примерно следующее:
— Я пришёл на праздник летнего солнцестояния, там встретил Додо-лу, вернее она сама подошла ко мне. Она предложила пойти с ней в розарий, и я пошёл. Когда я создал новый цветок, она меня поцеловала. В этот момент ворвался вот он, — тут я пальцем показал на Перуна, уныло сидящего на скамье потерпевших, — со своими прихвостнями, набросился на меня и ударил молнией. Мы подрались, и я победил. Это всё.
После моей короткой речи наступила полная тишина. Наверное, слушатели ожидали от меня какого-нибудь пафосного выступления часа на два, которое вошло бы в историю юриспруденции, и сейчас с трудом переваривали информацию.
Мой отец сидел и задумчиво меня рассматривал. Мне вдруг показалось, что в его глазах заплясали весёлые искры и он сейчас начнет хохотать. Но ничего такого, конечно, не случилось, и я решил, что ошибся.
— Как ты объяснишь гибель трёх офицеров? — спросил Род.
— Одного убил я, защищаясь, двух других убили навьи.
Зал загудел, как пчелиный рой.
— Что? — воскликнул Род.
— Навьи. Это души умерших, которые…
— Я прекрасно знаю, что такое навьи. Откуда они там взялись?
— Они меня защищали. Я их вызвал.
— Тебя защищают навьи, и это сейчас, когда мы находимся фактически в состоянии войны с нижним миром? Как такое возможно?
— Первый раз слышу, что это противозаконно. Я умею управлять ими и привлёк их на свою сторону. В случае опасности я могу вызывать навий.
— И сколько навий ты можешь вызвать?
— Сколько угодно, хоть всех.
Шум в зале уже напоминал рёв трибун на чемпионате мира по футболу. Некоторые, самые нервные, даже повскакивали со своих мест.
— Могу продемонстрировать! — сказал я, но понял, что это уже перебор.
Род так посмотрел на меня, что мне сразу расхотелось хохмить.
— Пострадавший, расскажите всё что знаете! — сказал Род.
Перун встал, опираясь на свою палку. На его лице появилось выражение попранной справедливости, требующей возмездия, и незапятнанной честности.
— Он лжёт! — Перун гневно вскинул руку в мою сторону, явно копируя мой жест, чтобы ни у кого в зале не осталось никаких сомнений, кто именно лжёт.
Далее последовал подробный и нудный рассказ, что же происходило между нами в тот день. События были представлены им с точностью до наоборот. Из показаний Перуна выходило, что я пытался силой завладеть его невестой, её крики услышали в зале и он поторопился прийти бедной девушке на помощь. При этом я настолько разошёлся, что сразу же бросился на Перуна с его офицерами, попутно вызывая из нижнего мира все тёмные силы. И только мужество Перуна и самоотверженность его подчинённых спасли Додолу от насилия, а Правь от вторжения очередных монстров.
Надо сказать, что возбуждение, царившее в зале после моих показаний, было полностью подавлено выступлением моего оппонента. Я заметил, что некоторые слушатели даже закрыли глаза и пытались спать.
Тут я не выдержал и стал тянуть руку вверх.
— У меня реплика!
Отец сразу заподозрил неладное, но вынужден был предоставить мне слово.
— Говори, Велес.
— Дорогой племянник, — обратился я к Перуну. — Ты забыл воздеть руки горе и воскликнуть: доколе? — сказал я, продемонстрировав, что именно я имел в виду. В зале раздался смех.
Перун мрачно посмотрел на меня исподлобья и пробормотал что-то в мой адрес. Наверное, оскорбительное.
— Вызывается свидетель Додола.
Я сразу понял, что дело плохо, как только она вошла. В мою сторону она даже не посмотрела.
— Ты должна говорить правду, иначе понесёшь наказание.