— Эта пустота в начале сыграла с нами злую шутку. Все вы знаете, что первые гоаулды обрели самосознание оказавшись в унасах, но был еще один важный аспект — та самая блокировка лантийцев. Они закрыли от нас то, что привнесли от себя. Разумеется, кое-что просачивалось, но слишком мало и незначительно. Другое дело унасы, — и Велес, и его слушатели дружно поморщились. Для них не составляло труда вызвать соответствующие воспоминания, сейчас казавшиеся дикими.
Гоаулды пробудились и осознали себя под влиянием особо сильных эмоций носителей, а испытывали их унасы при пытках и сражениях насмерть. Первые воспоминания разумных гоаулдов записывались рядом с заблокированной частью от лантийцев, вот только блокировка на этот раз оказалась чем-то вроде занозы. Условно говоря, имелся центр раздражения, который как бы подсветил и выпятил эти первые воспоминания. Появляющийся естественным путем разумный гоаулд способен пережить их без совсем уж фатальных последствий. При наличии сноустоновщика он их вообще не заметит. Ведь тот его как бы затрет, сработает принцип формирования жемчужины в раковине, когда моллюск обволакивает раздражающую его песчинку.
— Вполне возможно, что появление королев и вовсе стало своеобразным фактором приспособляемости гоаулдов к подобному подарочку. Все же на энергетическом плане у нас происходил конфликт дикости унасов и привнесенного лантийцами. В принципе, это вполне логично, ведь при отсутствии сноустоновщика нам помогала скорость естественного формирования отражения разума в многомерном пространстве. Иначе говоря, первые воспоминания предков становились для нас подобны кратковременным вспышкам в ночи. Ярким, слепящим, но крайне непонятным и малоразборчивым.
Велес ополовинил стакан и поставил его на столик рядом с креслом. Собравшиеся переваривали его слова и искали подтверждения в собственной памяти и знаниях.
— Но это все равно влияло на нас. Типичная детская травма, которая не осознается, но порой приводит к самым неожиданным реакциям в совершенно обыденных ситуациях.
— Именно, — кивнул Доре Велес.
— Только стоит еще учитывать весь, крайне специфический набор наших воспоминаний, — заметил Фрост.
— Да, но вспомните о формировании через воспитание и прямое взаимодействие, никто не стал маньяком или еще кем, — сказала Лада. — Это лучшее доказательство того, что вовремя перенаправленный… м… перенаправленная головка считывателя, — подобрала она аналогию, — прекрасно работает, и даже если она соскальзывает на проторенную дорожку, полученная информация не оказывает определяющего влияния.
— В нас вшивали нечто вроде импринтинга к носителю, механизм изрядно поизносился, но кое-как работает. Гоаулды крайне неохотно меняют тела. Хотя, тут еще и наши животные инстинкты помогают. Но этот же механизм работает и при формировании личности через воспитание или совместное взросление. Условно говоря, прочитать сознание носителя у нас получается раньше, чем запускается генетическая память. Это в сумке джафа читать нечего, да и условия слишком комфортные, чтобы вообще что-то отличное от фунции аптечки выполнять, а вот обвив позвоночный столб и внедрившись в мозг — совсем иное дело.
Собравшиеся понимающе закивали. Велес продолжил, решив, что, раз разговор ушел в сторону гоаулдов, стоит закрыть эту тему полностью.
— Собственно говоря, в этом и проблема с клонами, особенно королев. У них нет сноустоновщика и тела они получают сразу взрослые, с соответствующим отражением в иных пластах реальности. У них происходит резонанс механизма считывания памяти носителя и генетической. Отсюда и появляется их кровожадность. Если совсем уж упрощенно — при, скажем так, естественном процессе формирования личности гоаулда, первые и наиболее яркие воспоминания генетической памяти оказываются погребены другими, не столь яркими, но куда более многочисленными. К тому же, за счет разнообразия происходит размывание. При клонировании же… песчинка не успевает стать жемчужиной и остается не просто раздражителем, но и инфицирует, появляется сводящая с ума язва. Кстати, примерно то же случается при использовании саркофага, но там в прямом смысле повреждается отражение нашей памяти.
Лантийцы, видимо, сами не поняли всех возможностей от сочетания наквадаха, извращенного до невозможности аналога пси-генома и созданного ими механизма генетической памяти гоаулдов. В каждой клеточке гоаулда есть пусть крохотная, но крупица наквадаха, и его отражение подобно ядру клетки с ДНК. Только разворачиваемое из нее отражение создает ту самую генетическую память. Это проявляется особенно ярко при клонировании, королевы же подобны видеоредактору, они могут формировать сноустоновщик не только на основе имеющейся у них памяти, но и заимствованной от лорда, посредством генетического материала. Они создают нарезку видео, но исключительно из готового материала. Поэтому они ограничены, ведь, по сути, они работают с одним, условно говоря, типом энергии.