Стоило бы разобраться, кто распространяет эти слухи. Софья вздохнула. К дамоклову мечу, нависшему над ее головой, она привыкла с детства. Но с момента воцарения в Москве меч этот настолько опасно приблизился к ее макушке, что даже впитавшей с молоком матери все дворцовые козни и интриги византийской принцессе иногда становилось не по себе. Хотя вначале все обещало быть более безоблачным. С самого начала Софья прекрасно разобралась в распределении сил в Московском княжестве. Почти вся земля в государстве принадлежала Великому князю, бояре же и другие удельные князья только кичились родовитостью. По привычке удерживали за собой прозвания, от прежних своих княжеств заимствованные, да только власти, богатства и опоры никакой у них не было. Не было в Московском княжестве ни независимых городов, ни укрепленных замков, в которых знатные люди могли бы жить независимо от Великого князя. Да и все уделы дедовские раздробились после бесконечного деления между всеми сыновьями да внуками, а часть и вовсе была отдана монастырям на помин души. Так из поколения в поколение привыкли жить и кормиться за счет Великого князя, даже в деревеньки свои наведывались настолько изредка, что дворня не узнавала собственных господ.
Но привыкли бояре к тому, что князь был первым из равных. И это никак не входило в планы дальновидной принцессы. Для начала она стала вводить шаг за шагом во дворце византийский этикет. Вроде бы мелочи, но эти неприметные детали день за днем накапливались, и в один не слишком прекрасный момент бояре обнаружили, что теперь они уже не равны князю. Под предлогом приведения дворцового этикета в соответствие с византийским, Зоя почти свела на нет возможности удельных князей и бояр влиять на принимаемые решения.
Следующей задачей стало окружение кремлевского дворца таким великолепием, чтобы всякий, кто видел, проникался благоговейным трепетом перед богатством и величием великого князя. Москва деревянная должна была уступить место Москве каменной. Впрочем, ее мужу, Великому Князю Московскому, богатства было не занимать. Она улыбнулась. Князь прислушивался все больше и больше к новой жене. Влияние Софьи росло. Она вспомнила недавно увиденный рисунок нового храма и улыбнулась. Братья Альбинони, архитектор и математик, были гениями. Если возможно будет построить этот храм, то он станет новым чудом света. Москва не просто поднимется вровень с лучшими европейскими городами. Она превзойдет их!
Зоя лучше кого бы то ни было понимала замыслы своего мужа. Самое заветное, нутряное было открыто ей. Если в начале она только надеялась, то теперь была уверена: стране, которая стала ее второй родиной, суждено великое будущее. У владетеля лесных задворков Европы и беспомощного ордынского данника были далеко идущие планы. Иначе и быть не могло.
Словно тень пробежала по лицу царевны, от мечты приходилось возвращаться к реальности. Она знала, какая опасность ей угрожала. Нет, не боярского гнева опасалась дальновидная царевна. Причиной ее тревоги был один единственный человек – Иван Молодой, единственный и обожаемый сын Ивана Третьего. Он еще отроком возненавидел чужестранку, занявшую в сердце отца место его умершей и обожаемой матери Марии Борисовны Тверской. Теперь же ее самому отчаянному и непримиримому врагу исполнилось двадцать лет. Шпионы Зои, пронырливыми куницами шнырявшие по дворцу, подслушали и передали, что-де на тайных сходках поклялся Иван Молодой отправить проклятую византийку в монастырь. А в тихой келье отравить ядовитым зельем, дабы это исчадие адово не мутило Русь и не насаждало порядки свои заморские. Самые именитые и уважаемые бояре поддерживали молодого наследника. Патрикеев и Федор Курицын стали уже откровенно дерзить правительнице. Только невероятным усилием воли удавалось ей сохранять спокойствие. Но только выдержкой дело не спасешь. Единственное, что могло помочь… Она поморщилась, и суровая складка пролегла по лбу. Она должна, обязана была родить сына, иначе все пойдет прахом… На всю жизнь она запомнила уроки своего отца: "Властью, моя дорогая, не делятся. Ты должна разделять твоих врагов, но властвовать безраздельно". И Зоя Палеолог не собиралась ни с кем делиться…