Бой завершился около 17.00, когда началась песчаная буря. «Танки и грузовики сбились вместе, словно овцы. Люди укрывались внутри машин, чтобы получить возможность хоть как—то дышать, так как снаружи дул опаляющий ветер», — писал позднее Б.Г. Симпкинс.
Англичане могли в этот день добиться много больше, если бы сработал план генерала Ламсдена. XXX корпус передал 4–ю бронетанковую бригаду под его командование в полдень, однако ее командир из—за песчаной бури не сумел связаться с Ламсденом. Когда командующий наконец приказал бригаде двинуться на юг, к месту главных событий, из—за той же бури она сбилась с пути и столкнулась с 90–й легкой дивизией возле Бир—эль—Хармата. Бригада потеряла 5 «Грантов» и 3 «Стюарта» от огня германских противотанковых пушек.
Тем временем на севере 32–я армейская танковая бригада бригадного генерала Уиллисона попыталась отбить высоту 209. Однако взаимодействие сил не было налажено, хотя 1–я южноафриканская пехотная дивизия располагалась совсем рядом. Защитники высоты (39–й противотанковый батальон) подбили 7 пехотных танков, прежде чем англичане отступили. Однако ночью немцы оставили свои позиции, так как Роммель приказал отступать.
Но теперь даже Лис пустыни был вынужден признать, что его первоначальный план провалился. Он отменил высадку с моря группы Хеклера и решил отойти на юго—запад, к линии британских минных заграждений, которые он намеревался форсировать. Через пробитые коридоры он смог бы восстановить контакт с тыловыми базами и остальными частями армии. Этот план, как позднее писал британский историк Барнетт, «продемонстрировал всю неповторимость его гения». Англичане полагали, что Роммель будет прорываться из западни на восток, и в течение следующих нескольких дней действовали, исходя из этого предположения. Однако Роммель собирался прорываться на запад. В очередной раз он решил сделать то, чего противник от него совершенно не ожидал.
В английских штабах царило полное удовлетворение ходом боя. Ударные силы Роммеля были прижаты к минным полям, и предполагалось, что на следующий день они израсходуют остатки боеприпасов. (В ходе боя англичане постоянно переоценивали значение неохраняемых минных заграждений и заграждений, прикрываемых только патрулями.) Генерал Ритчи, штаб которого все еще располагался в Гамбуте, восточнее Тобрука, думал, что у него появился шанс уничтожить артиллерией германские танки, пока его собственные танковые и моторизованные бригады будут охотиться за германскими транспортными колоннами на юге. «Роммель бежит!» — радировал он в штаб Средневосточного Командования.
В этот момент генерал Окинлек тоже разделял всеобщее настроение оптимизма и эйфории. В ответ он радировал: «Браво, 8–я Армия! Добейте его». Он даже предложил начать наступление на запад, назначив целью легким подвижным соединениям Мечили и Бенгази.
Однако битва на линии Газала была еще очень далека от завершения. По словам британского историка, «Роммель был еще не разбит. Хотя ситуация была опасной, его решительность и уверенность уравновешивали это». Немецкий генерал уже подготовил свой план. Прежде всего, он решил отвести все свои ударные силы в район, который потом станет известен как «Котел», где они окажутся под прикрытием хребтов Сидра и Дахар—эль—Аслаг, а также британских минных заграждений, идущих на север от Бир—Хакейма. (Эти минные поля были частью второй линии обороны главной оборонительной позиции Газала.) Во—вторых, он решил захватить Бир—Хакейм и уничтожить 1–ю бригаду Свободной Франции. В—третьих, он намеревался снова начать наступление на север, чтобы перерезать Прибрежную дорогу, отрезать и захватить дивизии союзников, занимающие линию Газала. Наконец, он не отказался от решения захватить Тобрук. Окровавленный, но непоколебимый, Роммель не собирался позволить кому—то или чему—то отвлечь себя от выполнения плана.
Уничтожение 150–й пехотной бригадыК вечеру 28 мая бригадный генерал К.У. Хэйдон, командир британской 150–й бригадной группы, был уверен, что его соединению, которое занимало позиции от Тарик—Капуццо до Тарик—эль—Абда, угрожает атака с востока, которая может привести к гибели бригады. Поэтому он отозвал самый южный из своих батальонов, который удерживал дивизию «Триесте», и приготовился к круговой обороне, заняв укрепленную позицию Гот—эль—Уалеб вблизи от Сиди—Муфтаха.