— Вскоре я занялась тетиными документами. Их осталась целая коробка с рекомендацией прочесть. Точнее говоря, указание тетя адресовала не только мне, но и всем женщинам по фамилии Кастон, которые поселятся в ее доме и будут жить без семьи. До того дня я откладывала это занятие, считая его скучным.
— Но скучать не пришлось, — вставил Холмс.
— Сперва попадались только юридические документы, а потом это. Я даже с собой захватила. — Элеонор протянула Холмсу два листа.
Он прочел первый, встал, вручил бумаги мне и принялся мерить гостиную шагами. У окна замер, глядя на снегопад в сумраке наступающего вечера.
— Ваша тетя умерла на Рождество?
— Да, мистер Холмс, и остальные тоже.
Первый лист оказался письмом тети мисс Кастон. Крючковатый, неразборчивый почерк подтверждал мою дилетантскую версию — тетушке было почти семьдесят, и она успела изрядно устать от писанины.
Женщине по фамилии Кастон, поселившейся в этом доме без мужа, отца или брата. На одиноких представительниц нашего рода наложено проклятие.
Сей дом безопасен для вас в любую пору, кроме пяти дней до сочельника. Пожелаете узнать больше — прочтите следующую страницу, текст, который я выписала из «Легенд о старых домах» Деруэнта[1]. Эта книга есть в моей библиотеке. Будьте настороже, и ничего плохого не случится. Проклятие однозначное, и если понадобится, его легко обойти. Ослушаетесь моего совета — умрете на Рождество в этом доме.
Я поднес к глазам второй лист. Холмс все это время молча глядел в окно. Мисс Кастон тоже не проронила ни слова, но смотрела теперь лишь на Холмса, как на свою последнюю надежду.
— Ватсон, не сочтите за труд, прочитайте легенду вслух, — попросил Холмс.
Я выполнил его просьбу:
В году 1407 рыцарь Хью де Кастон наложил проклятие на старое поместье в Крауби, близ Чизлхерста.
Известный женоненавистник, сэр Хью провозгласил, что любая женщина из рода Кастонов, которая поселится на территории поместья без надзора мужа, брата или отца, на Святки внезапно умрет. Следует отметить, что именно на Святки жена и сестра сэра Хью замыслили его отравить, но не сумели и были им собственноручно казнены. Тем не менее о проклятии не вспоминали до конца семнадцатого века, когда госпожа Ханна Кастон, овдовевшая восемью месяцами ранее, в сочельник устроила в доме скромное торжество, подавилась куриной костью и умерла. Любопытный и вызывающий недоумение факт: на территории поместья видели белую лису, которая бесследно исчезла после похорон госпожи Кастон. Белая лиса, символ сэра Хью Кастона, изображена на его гербе.
Я прервался и взглянул на мисс Кастон. Теперь она пристально смотрела на пламя в камине и казалась спокойной, как мраморное изваяние. Но мне пришло в голову, что это маска, под которой смелая женщина прячет волнение.
— Ватсон, почему вы остановились? — спросил Холмс, и я продолжил чтение:
И снова проклятие долго не проявлялось, вероятно, потому что в поместье жили лишь замужние дамы, сестры с братьями, дочери с отцами. Однако в 1794 году, во время великой и ужасной Французской революции, в доме поселилась французская наследница рода Кастонов, мужа которой казнили на гильотине. За три ночи до сочельника дама, очарованная белой лисицей, пробежавшей по террасе, вышла на крыльцо и, потеряв равновесие на обледенелых ступеньках, упала и сломала шею. В нашем столетии на территории поместья лишь одна женщина из рода Кастонов умерла насильственной смертью: Мария Кастон, похоронившая отца, поселилась в Крауби, но за день до сочельника ее застрелил, предположительно, отвергнутый любовник, хотя под суд его так и не отдали.
Бытует мнение, что проклятие, известное как «бич Кастонов», действует лишь до полуночи сочельника, потому что святость Рождества его снимает.
Я отложил листок. Холмс резко обернулся:
— Скажите, мисс Кастон, вы очень суеверны?
— Нет, мистер Холмс, как раз наоборот, слепо на веру ничего не принимаю. При других обстоятельствах я сочла бы все это чепухой.
— Но?
— Дама, которую я называю тетей, умерла в сочельник, около одиннадцати вечера. Ей пришлось нарушить собственную традицию. Как правило, за десять дней до Рождества она уезжала к друзьям в Лондон, а возвращалась через три дня после Стефанова дня. В этом году она заболела накануне отъезда и осталась дома. Все это, как вы понимаете, я услышала, когда прочла документы из коробки и опросила слуг.