— А белая лиса? — подсказал Холмс.
Кухарка захлопала глазами.
— Да, странно как.
— До прошлогодней трагедии вы об этом не думали?
— Нет, сэр. И никто не думал.
— Но ведь Люси, прежняя служанка нынешней мисс Кастон, видела белую лису в поле незадолго до смерти старой леди?
— Наверное, впрямь видела: для лисы было самое время, — мрачно проговорила кухарка.
— Хорошо, миссис Касл, не смею вас больше задерживать.
— Спасибо, сэр, мне пора на кухню. Из кладовой опять пропали обрезки сырого мяса.
— Обрезки мяса, говорите?
— По-моему, в кладовую кто-то лазает. Кто-то, кому там делать нечего. Я уже дважды находила дверь открытой.
Кухарка ушла, а Холмс без промедления вызвал Вайна. Лакей явно нервничал и казался таким же неловким, как за ужином. Из его бормотания мы поняли, что накануне он видел белую лису, но больше ничего странного не заметил.
— Но еда-то с кухни пропадает.
— Так кухарка говорит.
— Кто крадет — цыгане, бродяги?
— Я никого не видел. Да и наследили бы воры на снегу.
— Блестящая мысль! Наверняка наследили бы.
— Я видел буквы, — выпалил Вайн. — Мисс Кастон склонилась над ними, зажав рот рукой. «Посмотри, — сказала она. — Кто это написал?»
— И кто же?
Вайн уставился на Холмса:
— Сэр, вы знаменитый сыщик, а я простой парень. Вы меня подозреваете?
— А должен?
— Я никогда не делал ничего плохого! — закричал Вайн. — Зря я здесь остался, а не ушел вместе с Люси. Мисс Кастон была слишком строгой.
Я нахмурился, а Холмс вкрадчиво проговорил:
— Ей ведь пришлось уехать к больной матери.
— Новая хозяйка даже траур по умершей тете не носила! — не унимался Вайн. — Она любит только книжки, пианино и свои мысли. Я попросился домой на вторую половину рождественского дня. Мы живем в Крауби, около мили отсюда. К вечеру я бы точно вернулся, а она ни в какую: «Ах нет, Вайн, без тебя я не обойдусь».
— В это время твое место здесь, — заметил я. — Ты единственный мужчина в доме.
Холмс отпустил парня.
Я бы еще высказался, но Холмс не позволил. К нам пришла служанка Рейнольдс, которая подавала ужин. Ничего интересного она не сообщила. Да, шорохи слышала, но списала их на мышей. Она служила здесь при старой мисс Кастон и считала, что ту погубило больное сердце, ослабленное суеверным страхом. Все это Рейнольдс выложила Холмсу без малейших колебаний, а мне представила подробный, хотя и дилетантский, диагноз хозяйки.
— Как доктор, вы, сэр, наверняка меня понимаете.
Последней в гостиную вошла Нетти Принс, преемница Люси, новая личная служанка мисс Кастон. В этом доме она жила всего несколько месяцев.
Нетти разговаривала вежливо, не смущаясь, и, к удивлению Холмса, обращалась с ним как с сообразительным полицейским.
— Ваша хозяйка справедлива по отношению к вам? — сразу спросил мой друг.
— Да, сэр, очень справедлива.
— Жалоб нет?
— Ни единой, сэр. На прежнем месте хозяйка была вспыльчивая, а мисс Кастон никогда из себя не выходит.
— Но вы ее не любите?
Нетти Принс удивленно подняла глаза:
— Сэр, любить хозяйку совершенно не обязательно. Главное — по возможности угождать. Она это по-своему ценит.
— Верите, что одинокие женщины из рода Кастон прокляты?
— Я и пострашнее сказки слыхала.
— Неужели?
— Мисс Кастон проклятия не боится. Думаю, сэр, она справится с любым мужчиной — хоть с убийцей, хоть с вором, хоть с призраком. Ее бы сам сэр Хью де Кастон побоялся.
— Почему вы так думаете?
— О своем прошлом хозяйка не говорит, но чувствуется, что в люди она выбралась только благодаря мозгам. Женоненавистника она не потерпит. Мисс Кастон очень умная.
— Тем не менее она вызвала меня.
— Да, сэр. — Нетти Принс потупилась. — Хозяйка рассказывала о вас, сэр, и я поняла, что вы важный джентльмен и тоже очень умный.
— Однако?
— Не понимаю, зачем она вас вызвала, сэр. Зная хозяйку, я думала, что она раздобудет пистолет или кинжал и даст бой кому угодно!
— Так что, Ватсон? — спросил Холмс, когда мы снова остались в гостиной одни.
— По-моему, последняя девушка, Нетти Принс, абсолютно права. Мисс Кастон — женщина необыкновенная. Храбрая, как львица.
— Но при этом бесчувственная эгоистка. Черствая и нетерпимая к слугам. Что-нибудь еще вас удивило?
— С именами странно получается.
Холмс повернулся ко мне:
— Просветите меня, Ватсон, будьте так любезны.
— На снегу буквы ЭНРУ. А здесь у нас Нетти, Рейнольдс и Вайн.