Мужчины выжидающе смотрели друг на друга, пока Хаджимоскос не отвернулся и не сказал со вздохом:
— Я счастлив был бы вас угостить, но, к несчастью, забыл бумажник.
— Дорогой мой! — Якимов вдруг вспомнил, что он здесь главный. — Это я должен вас угостить. Чего бы вам хотелось?
— Виски, конечно. Ничего другого я не пью.
Они уселись на один из гобеленовых диванов, и Якимов заказал выпивку. Хаджимоскос склонил голову, словно хотел поделиться постыдным секретом, и заговорил:
— Так неловко, что я забыл деньги. Княгиня наверняка захочет, чтобы мы играли в chemin[16] или что-то вроде этого. Я так люблю эти игры. Не могли бы вы, mon cher prince, одолжить мне несколько тысяч?
Якимов смотрел на него с сожалением и беспокойством.
— Я бы с радостью, дорогой мой, но ваш бедный старый Яки сейчас живет в кредит. Валютное урегулирование, сами понимаете. Не смог ввезти сюда ни лея. Жду содержания от бедной моей матушки.
— О-ля-ля! — Хаджимоскос покачал головой и осушил стакан. — В таком случае нам лучше отправиться на вечеринку.
Лифт вознес их на верхний этаж. На площадке стоял гостиничный слуга и провожал гостей в гостиную княгини Теодореску. В лифте Хаджимоскос молчал; теперь же, когда ошеломленный жарой и запахом тубероз Якимов попытался взять его под руку, он ускользнул. Якимов остановился в дверях. От выпитого за вечер у него всё плыло перед глазами. Ему казалось, что комната, освещенная черными и золочеными свечами, уходит в траурную бесконечность. Пол напоминал пропасть, хотя и оказался вполне прочным. Осознав, что ступает по черному ковру, а стены и потолок выкрашены в черный и потому не видны, он почувствовал себя увереннее и зашагал вперед. Завидев Хаджимоскоса в центре комнаты, он попытался срезать путь и тут же наткнулся на черное бархатное кресло. Несколько женщин привлекли всеобщее внимание к его падению своими искусственными взвизгиваниями.
— Хаджи, cheri! — воскликнул кто-то экстатически, и в воздухе возникла голова на шее, так напряженно вытянутой вперед, что на ней вздулись жилы. Лицо это казалось изношенным, но не от возраста, а от непрерывного веселья.
— Княгиня, — неистово прошипел Хаджимоскос.
Якимов поднялся на ноги и был представлен.
— Enchantée, enchantée![17] — вскричала княгиня. Что-то пролетело перед носом у Якимова. Осознав, что это была рука в черной перчатке, он попытался ухватить ее и поцеловать, но рука уже исчезла. Прибыл очередной гость.
Якимов обернулся, но Хаджимоскос тоже исчез. Оставшись в одиночестве в центре комнаты, Якимов осмотрелся в поисках выпивки. Когда глаза его привыкли к темноте, он начал различать позолоченную мебель, но остальные гости виделись ему лишь в виде кистей рук и лиц. Ему вспомнились сеансы Долли, на которых эктоплазма сочилась между черными занавесями кабинета медиума.
Чувствуя, что устал и не понимает, что делать, он осторожно преодолел несколько метров, хватаясь за мебель, пока не наткнулся на официанта с подносом. Обнюхав стаканы, он собирался уже взять виски, как вдруг его внимание привлекли высокие бокалы.
— О, да это же шампанское, — сказал он. — Будьте так добры.
Вновь заулыбавшись, он продолжил осторожно двигаться по комнате. Хаджимоскос разговаривал с двумя очаровательными барышнями. Приближаясь, Якимов услышал, как он рассказывает:
— Представляете, один ботинок черный, а другой — коричневый! Я еще в лифте заметил.
Барышня помладше громко охнула, а та, что постарше, заметила:
— Les Anglais! Ils sont toujours sâoul![18]
При виде Якимова злорадное выражение на лице Хаджимоскоса угасло, и он расплылся в улыбке.
— А вот и вы, mon cher. — Он сжал руку Якимова. — Позвольте мне представить вас моим очаровательным подругам. Княгиня Мими и княгиня Люли. Фамилии излишни.
Мими, младшая, была по-детски очаровательна. Старшая выглядела болезненно-бледной и осунувшейся, улыбалась редко и неохотно. Они позволили ему поцеловать им руки, после чего молча принялись его разглядывать. Не выпуская руку Якимова, Хаджимоскос разразился чересчур бурным потоком слов:
— Я как раз говорил, что нам надо обязательно — чуть позже, разумеется, когда мы будем в настроении, — поиграть в одну чудесную игру. «Белоснежка и семь гномов»! Mon cher, я настаиваю, чтобы вы были гномом!
— Боюсь, из меня плохой игрок, дорогой мой.
— О, это необычная игра. Мы сами ее придумали. Мы выбираем красивую девушку — Мими, скажем, или Люли — и назначаем ее Белоснежкой. Затем мы выбираем семерых мужчин, они будут гномами. Они выходят из комнаты и снимают с себя всю одежду. Белоснежка остается в комнате и тоже снимает всю одежду! Затем они по одному заходят в комнату, и их встречает Белоснежка. В зависимости от их реакции мы даем им имена: Весельчак, Соня, Ворчун и так далее.
16
Одна из разновидностей баккара — карточной игры, в которой игроки стремятся набрать как можно больше очков, имея в своем распоряжении две или три карты.