Возможно, умы были запуганы огромным временем, которое требуется, чтобы произошло большое изменение, — разница между огромной длительностью геологических эпох и коротким сроком жизни человека, пытающегося понять ее.
Возможно, тем что нас сдерживало, была религиозная идеологическая обработка.
Или, возможно, это была пугающая сложность живого органа, такого как глаз, нагруженные его притягательной иллюзией мастерского инженерного дизайна.
Вероятно, все это сыграло свою роль.
Но Эрнст Майр, корифей неодарвинистского синтеза [синтетической теории эволюции], который умер в 2005 году в столетнем возрасте, неоднократно высказывал другое подозрение.
Для Майера виновником была древняя философская доктрина — с данным ему современным названием — эссенциализм.
Открытие эволюции было сдержано мертвой рукой Платона.
МЕРТВАЯ РУКА ПЛАТОНАДля Платона «действительность», которую мы думаем, что видим, является только тенями, на стене нашей пещеры в мерцающем свете костра.
Как и другие античные греческие мыслители, Платон был в душе геометр.
Каждый треугольник, прочерченный в песке, является всего лишь несовершенной тенью истинной сущности треугольника.
Прямые, составляющие сущность треугольника являются чистыми евклидовыми линиями с длиной, но без толщины, бесконечно узкие линии, которые будучи параллельными, никогда не пересекаются.
Углы эссенциального [т. е. идеального] треугольника действительно дополняют друг друга в точности до суммы двух прямых углов, и суммы эти точны абсолютно, не отличаясь ни на одну триллионную угловуой секунды.
Это не так применительно к треугольнику, начерченному в реальной жизни на песке: он всего лишь зыбкая тень своего идеала, эссенциального треугольника.
Биология, в соответствии с Майром, страдает от собственной версии эссенциализма.
Биологический эссенциализм рассматривает тапиров и кроликов, ящеров и дромадеров, как если бы они были треугольниками, ромбами, параболами или додекаэдрами.
Кролики, которых мы видим, являются бледными тенями совершенной «идеи» кролика, идеального, эссенциального платонистского кролика, который висит где-то в пространстве идей вместе с совершенными формами геометрии.
Кролики из плоти и крови отличаются друг от друга, но их различия должны всегда рассматриваться как отклонения от идеальной сущности кролика.
Какая безнадежно неэволюционная картина! Последователь учения Платона расценивает любое изменение у кроликов как отступление от идеи кролика, и всегда будет сопротивление изменениям — как если бы все реальные кролики были привязаны невидимым эластичным шнуром к Совершенному Кролику в Небесах.
Эволюционное представление жизни радикально противоположно.
Потомки могут неограниченно отличаться от предковой формы, и каждое отклонение становится потенциальным предком будущих вариантов.
Действительно, Альфред Рассел Уоллес, открывший эволюцию путем естественного отбора независимо от Дарвина, так и назвал свою статью «О тенденции вариаций неограниченно отклоняться от первоначального типа».
Если и существует «стандартный кролик», этот титул означает не более, чем середину колоколообразного распределения реальных, снующих, прыгающих, изменчивых кроликов.
И это распределение со временем меняется.
После многих поколений постепенно может наступить момент, не ясно определенный, когда норма того, что мы называем кроликом, отклонится настолько, что будет заслуживать другого названия.
Нет никакой неизменной «кроликовости», никакой сущности кролика, подвешенной на небе, лишь популяция пушистых, длинноухих, копрофаговых, подергивающих усиками особей, показывающих статистические вариации в размерах, форме, цвете и повадках.
То, что было концом с более длинными ушами старого распределения, может оказаться центром нового распределения в позднее геологическое время.
Учитывая достаточно большое количество поколений, может не оказаться никакого перекрытия между предковым и потомковым распределениями: самые длинные уши среди предков могут быть короче чем самые короткие уши среди потомков.
Все течет, все меняется, как сказал другой греческий философ — Гераклит.
Через сто миллионов лет будет трудно поверить, что предками появившихся животных могли быть кролики.
Все же ни в одном поколении во время эволюционного процесса преобладающий тип в популяции не был далек от модального типа в предыдущем поколении или в последующем поколении.
Это мышление — то, что Майр назвал популяционным.