Скончался последний сын художника — Святослав Николаевич Рерих, и газеты, кричавшие о необходимости в России музея и центра, поместили скромную, стыдливую заметку: «Из дома в Кулу пропали многие картины»… И снова, как с мемориальными материалами Ф.И.Шаляпина, как с архивом и картинами С.Ю.Судейкина, А.Е.Яковлева, М.В.Добужинского, А.Н.Бенуа, страна и общество оказались ограбленными.
По скромным подсчетам, в Европе и Азии оказалось более семисот русских художников-эмигрантов. Они не только собирались на выставки и организовывали свои собственные экспозиции, они боролись за существование и продавали созданное за месяц или за ночь, за годы или в момент остановки перед клеткой парижского зоопарка. В зависимости от их имени рисунок стоил несколько франков или тысячи долларов. И был среди них один, с соломенной шевелюрой, курносый. Круг его общения был потрясающе широк, люди, симпатизировавшие ему, даже не спрашивали платы за позирование, но он избирал только тех, которые представляли в его воображении соль земли русской.
«Еще в 1917 году он в замечательном ряде рисунков, запечатлел образ мужицкой “Расеи”. Эти образы он увез с собой в изгнание; здесь томили они его неотвязно, ширясь, взвинчиваясь, вырастая и искажаясь с каждым днем, заслоняя от него все. Картина его в “Осеннем Салоне” — апогей этого бреда. Персонажи, типы, жесты сгруппированы те же, что были хладнокровно и почти любовно зарисованы в деревне; но как мучительно преобразовались они в этом желтом, кошмарном свете, слившем очертания и массы».
Действительно, гигантские панно на тему «Расея» не только сделала Б.Григорьева самым русским, но самым трагическим и самым переживающим художником. И пожалуй, самое главное, выразившееся в его дальнейшей судьбе… что бы он ни рисовал, что бы ни писал в Париже, в Сантьяго, в Нью-Йорке или в Канн-сюрмер, на берегу Средиземного моря, главным для него был русский облик и русский характер. Портреты Ф.Шаляпина, М.Горького, С.Есенина, философа Льва Шестова, артиста Москвина, эсерки Брешко-Брешковской, президента Чехословакии Масарика, наконец, десятки портретов официальных лиц и ближайших друзей из Америки, Франции, Чили, Италии. Блестящего русского рисовальщика и портретиста приглашают возглавить Академию художеств Чили и преподавать там рисунок и композицию. Творческие порывы должны были уступить место ежедневной и скрупулезной работе по рисунку с латиноамериканцами, а потом…
Политические игры привели к государственному перевороту в Чили, заставившему бежать всех иностранных подданных, а среди них и президента Академии художеств. Распроданное на аукционах имущество Б.Григорьева переместилось в художественные собрания Америки и других стран. Лучшие портреты и картины, посвященные России, оказались в Национальном музее Люксембурга, в Национальном музее Венеции, в Музее города Сантьяго, что в Чили. Большая группа картин оказалась в музее Карла Эдварда в Вальпараисо в Чили. Музеи Детройта, Бруклина, Массачусетса, Сан-Франциско, Современного искусства в Майами — и это только основные из музеев, приютивших русские картины академика, живописца, участника Осеннего салона и просто талантливого мастера.
Можно было бы и дальше перечислять известных, малоизвестных и совсем молодых художников, получивших признание за рубежом, а затем оставивших свои собрания живописи и графики разным коллекционерами и собирателям, но из перечисленных в биографическом словаре Д.Северюхина и О.Лейкинда 425 авторов и не вошедших в словарь 260-ти лишь немногие представлены в музеях и собраниях сегодняшней России. Так случилось благодаря исполнительности завещателей с работами блестящей пары М.Ларионов и Н.Гончарова, чьи работы поступили в Государственную Третьяковскую галерею. А значительная часть художественного наследия русских мастеров заняла места в европейских и заокеанских собраниях.
Как писал историк искусства П.Эттингер: «Участие русских художников в жизни искусства Запада и отчасти Северной Америки, их появление на больших и меньших местных выставках, равно в области заграничного художественного издательского дела и иллюстрирования книги, наконец, оценка их творчества в иностранных журналах — все это за последние годы стало принимать такие широкие размеры, что давно пора хоть вкратце зарегистрировать эти явления для будущего историка русского искусства».
Действительно, выставок было огромное количество. Маленькие и даже совсем крохотные и гигантские, престижные, где мастера из России не уступали своим французским, немецким, итальянским, американским коллегам. Среди первых блестящих успехов, свидетельствовавших об интересе и признании русских художников, был парижский Осенний Салон 1921 года.