Одни произведения Гальо покупал у грабителей могильников, другие приходилось выкупать на аукционах за пределами Перу, с тем чтобы редкости не ушли в иностранные собрания. Приходилось и самому, вместе с местными жителями, колесить по стране, по местам древних поселений, где удавалось найти или выкупить художественные произведения у аборигенов.
Так, рядом с изделиями инкских ювелиров появилось большое количество изделий из города Чан-Чана, который находился в песках пустыни в 500 километрах от Лимы. Сегодня здесь бесконечные руины, в которых с трудом угадываются контуры стен, формы домов, планировка улиц. Когда старожилы привезли в эти места Гальо, здесь все неплохо сохранилось благодаря сухому климату. Однако на дома и храмы обрушился в тридцатые годы редкий водяной смерч, размывший постройки до бесформенных руин. Остальное сделали постоянные ветры, занесшие песком оставшееся, превратив пустынный город в холмы. И все же в те годы, когда руины стояли пустынными под безоблачным небом, местные жители находили здесь много редких предметов.
Когда-то, до пришествия в эти места инков, Чан-Чан был сказочной столицей чиму — народа, который в течение четырех столетий (с 1000 по 1400 годы н. э.) владел всем перуанским побережьем и создал удивительную культуру.
Хроники рассказывают, что жители Чан-Чана по сложной системе каналов и труб подвели с гор чистую воду (на 120 км), окружили свои дома садами, провели в них водопровод, создали общественные бани. Город-сад в пустыне давал пристанище 100 тысячам жителей. Оборонительные стены были столь прочны и неприступны, что инкам, пришедшим завоевывать город, не удалось их взять приступом, и тогда пришельцы разрушили водоводы, оставив город без воды. Жители покинули город, и пустыня поглотила Чан-Чан, но художественные изделия находят в руинах до сих пор. Многое из древнего города попало и в национальный Музей золота.
Столица чиму превратилась в объект грабежа, стала местом паломничества искателей сокровищ. Сначала ими были инки, затем испанцы, извлекшие из руин Чан-Чана неисчислимые ценности. Керамические статуэтки и золотые украшения, сохранившиеся до середины XX века, стали добычей археологов и еще большей армии грабителей.
Некоторые историки объясняют, что «уакеар» значит — искать, «уакое» означает керамические фигурки и другие изделия из керамики, а также из золота. И до сих пор поиски «уакое» — доходное ремесло, которое поощряет не только Музей золота, но и многие другие музеи. Но главная часть найденных сокровищ и древностей попадает совсем не в музеи, а в частные собрания вне Латинской Америки, а иногда становится обеспечением разного рода финансовых операций и махинаций.
Все драгоценности, всплывавшие в разное время погони за ценностями Доколумбовой Америки, обросли легендами. До сих пор вспоминают легендарный трон Великого Инки и тайну, связанную с его исчезновением близ теперешнего города Лимы. Трон достался в виде трофея Писарро и не был вывезен из Перу, а где спрятали удивительное произведение искусства, никто не знает.
Другим предметом, избежавшим переплавки и оставшимся на древней земле, стало изображение Солнца, проигранное солдатом Мансио в карты. В древнем Перу золото было предметом поклонения и его берегли.
Италия и Франция
ТАЙНЫ И ЗАГАДКИ МОНЫ ЛИЗЫ («ДЖОКОНДЫ»)
Что ищут люди в этом произведении прославленного мастера? Проходят столетия, и сейчас можно встретить облик Моны Лизы не только на репродукциях в альбомах, плакатах и постерах, но и на обычных бытовых предметах. И все же, когда всемирно известную картину привозят в Москву, выстраиваются длинные очереди желающих сорок секунд посмотреть на загадочное лицо. Не берутся в расчет возможности человека, стоящего перед шедевром, сосредоточиться и проникнуть в тот загадочный мир, который окружает его, как аура. Современник Леонардо да Винчи, известный итальянский историк искусства и художник XVI века Джорджо Вазари впервые связал портрет с именем Моны Лизы. Документами установлено, что Мона Лиза, дочь Антонио Мария ди Нольдо Герардини, происходила из знатного флорентийского рода.
Она родилась в 1479 году, а в 1495 году вышла замуж за флорентийского купца и политического деятеля Франческо ди Бартоломео ди Дзаноби дель Джокондо. В момент создания портрета Моне Лизе должно было быть около 24—26 лет.
Некоторые историки называют изображенной мантуанскую маркизу Изабеллу д’Эсте, по аналогии с ее известным карандашным портретом (Париж, Лувр), выполненным Леонардо да Винчи в начале 1500-х годов. Есть также предположения, что на произведении Леонардо изображена Констанция д’Авалос, маркиза Франкавилла, энергичная и предприимчивая дама, пославшая свои войска на помощь неаполитанцам, когда французские войска вторглись в Италию. Этой гипотезе есть и реальные подтверждения — описание леонардовского портрета маркизы во вдовьих одеждах, сделанное итальянским поэтом XVI века Энеа Арпино. Определенное сходство описания и портрета не согласуется с тем, что к моменту исполнения портрета Моны Лизы Констанции д’Авалос было около сорока лет.