К началу XIX века относятся известные подделки рукописей и документов, которые московский купец Антон Иванович Бардин и петербуржец Александр Иванович Сулукадзев изготавливали для мистификации ученых, получая на этом даже определенные доходы. И сегодня, раскрытые и развенчанные официально, в нескольких хранилищах и библиотеках можно увидеть исполненные Бардиным по двадцати подделок, среди которых целых четыре экземпляра «Слова о полку Игореве».
Рукопись «Слово о полку Игореве» погибла в 1812 году во время пожара усадебного дома графа Мусина-Пушкина в Москве вместе со всем графским собранием древних документов, книг и рукописей.
Историк М.П.Погодин оставил описание происшедшего в 1815 году события, приведшего в экстаз и отчаяние одновременно многих именитых москвичей-собирателей национальных древностей.
«Граф (Мусин-Пушкин) приезжает в восторге в Историческое общество (“Общество истории и древностей Российских при Московском университете”): “Драгоценность, господа, приобрел я, драгоценность! — Что такое? — Приезжайте ко мне, я вам покажу”.
Поехали после собрания; граф выносит характерную (пергаментную) тетрадку, пожелтелую, почернелую… список “Слова о полку Игореве”. Все удивляются, радуются, один Алексей Федорович (Малиновский) показывает сомнение. “Что же вы? — Да ведь и я, граф, купил список подобный!.. У кого? — У Бардина”».
Нужно сказать, что это была не простая шутка, так как изготовитель, прекрасно знавший интересы своих клиентов, брал с них за «список» по 160 рублей, что по тем временам было достаточно большой суммой. Успеху самодеятельного писца и знатока древнерусского писания способствовало слабое развитие в России палеографии, которая мало интересовала собирателей древностей из высшего общества.
И еще одним из факторов, способствовавших сбыту подделок, было полное отсутствие представления о том, что кто-то может специально делать фальсифицированные копии. Бардин не обладал историческими знаниями, да и общее развитие его не позволяло сочинять «древние памятники». Он разыскивал малоизвестные произведения и делал с них несколько копий, обрабатывая поверхность таким образом, чтобы «списки» походили на древние. И в подделке внешнего вида своих изделий Бардин не обладал особой изобретательностью и знаниями, так что в XX столетии палеографы могут спокойно разоблачать его подделки по «почерку». Зная, что старинный пергамен (до XIV столетия) темно-желтый, полупрозрачный, поврежденный гнилью и дырами, купец с нового пергамена стирал побелку и просмаливал его (для цвета).
Однако при соединении листов в тетрадку он забывал стереть побелку с корешка рукописи. Зная, что в XI-XIV веке писали уставом — отчетливо прорисованными буквами, Бардин не придавал значения тому, что написание этих букв время от времени менялось, а того, что в конце XIV столетия стали применять полуустав, он даже не предполагал. Учитывая споры и соревнования, происходившие между собирателями древностей за обладание более старым документом, рукописью, грамотой, купец старался снабжать свои изделия датами, лишая покупателя возможности сравнивать приобретение с аналогичными изделиями эпохи. Так, в «списке», попавшем к А.Ф.Малиновскому, он упомянул в специальном «послесловии», что рукопись переписана в Суздале в 1375 году.
Судьба Сулукадзева была более беспокойной и более разнообразной. Его музей посещали А.Н.Оленин — президент Академии художеств и директор Публичной библиотеки, поэт Г.Р.Державин. Он был представлен как собиратель древностей Павлу I и Александру I.
В большом собрании Сулукадзева хранилось более 290 рукописей, среди которых были настоящие находки и безобразные, варварские подделки, в изготовлении которых он, естественно, не сознавался.
Среди них, пожалуй, самым удивительным экземпляром стало «Таинственное учение из Ал-Корана на Древнейшем арабском языке, весьма редкое — 601 года». Сам коран был составлен между 644 и 654 годами, значит «редкость» Сулукадзева имела цену адского труда копирования каких-то малоизвестных подлинников. Среди подделок надо назвать «Гимн Бояна» и «Перун и Велеса вещания».
Державин пытался перевести их на русский язык, но бессмысленное повторение образов и слов делало «памятники» из собрания Сулукадзева невообразимой абракадаброй. И все же владелец этого «раритета» рекомендовал его как произведение I–II века новой эры. Наивная вера в то, что в мире сохранились памятники письменности далекого русского «начала», делала подделки Сулукадзева привлекательным в среде гуманитаров-коллекционеров.