Танковые взводы были реорганизованы, число танков в них уменьшилось с 4 до 3. Поэтому теперь каждая танковая рота имела четвертый (резервный) взвод. Теперь взводы должны были наступать в новом строю — клином. Головной танк (танк передового охранения) должен был прорвать проволочное заграждение, подойти к вражескому окопу и повернуть влево, не пересекая его. Он должен был двигаться вдоль вражеской линии, обстреливая ее из правого орудия. Левофланговый танк (пехотный) пары, которая следовала на отдалении 200 ярдов, должен был подойти к первому окопу, сбросить в него фашину, пересечь окоп и тоже повернуть влево, стреляя из орудий по обоим бортам. Третий танк пересекал первый окоп по той же фашине, сбрасывал свою во второй окоп, пересекал его, поворачивал влево и шел в тылу второго окопа. Затем головной танк переваливал по фашине через первый окоп и, вместе с левофланговым танком, пересекал второй окоп, чтобы соединиться с правофланговым пехотным танком. Таким образом, все 3 танка взвода оказывались позади вражеских линий, при этом они еще имели в запасе одну фашину. Этот метод атаки предложил Фуллер, и он должен был отлично сработать в бою. До сих пор его еще не применяли. Командир 51 дивизии гайлендеров заявил, что план «слишком фантастичный и не военный», и потому он его применять не будет. В результате атака на Флескерес провалилась из-за его глупости.
Отбросив в сторону рекомендации Эллиса, он решил равномерно распределить танки по фронту атаки, а не сосредоточить их против одного пункта или сохранить какой-то резерв. Идиотский план был поддержан всеми командирами дивизии, которые жаждали максимальной танковой поддержки. Фуллер назвал отсутствие резерва «игрой в карты без денег — чистой воды блефом. Но швырять игральные кости, не занятие для генералов… Отбросить предложенный план и сделать то, что они сделали — преступная ошибка».
Был задействован весь Танковый Корпус, 3 бригады по 3 батальона.
Сектор III корпуса: 3 дивизии впереди, 1 в резерве, 2 и 3 танковые бригады развернуты справа налево:
12 дивизия — батальоны «C» и «F»
20 дивизия — батальоны «А» (без одной роты) и «I»
6 дивизия — батальоны «В» и «Н»
29 дивизия — рота из батальона «А»
Сектор IV корпуса: только 2 дивизии, хотя там находилась важнейшая цель — лес Бурлон. 1 танковая бригада развернута следующим образом:
51 дивизия — батальоны «D» и «E» (без одной роты)
62 дивизия — батальон «G» и рота из батальона «Е»
Каждый танковый батальон имел полный штатный состав из 36 танков плюс 6 в непосредственном резерве. Кроме того, каждая бригада имела по 18 танков снабжения и 3 связных танка, оснащенных рациями. 32 танка были оснащены специальными кошками для растаскивания проволоки, чтобы освободить путь кавалерии. Наконец, 1 танк использовался для прокладки телефонного кабеля из штаба армии. Таким образом, к операции было привлечено 476 танков.
В утро атаки Эллис написал Специальный Приказ № 6, возможно самый знаменитый приказ за всю историю Танкового Корпуса. Он объяснил, как после долгого ожидания корпус должен использовать возможность показать себя, двигаясь в авангарде наступающих. Он закончил приказ словами: «Я буду возглавлять наступление центральной дивизии». Это было совершенно неслыханным для современной войны, чтобы генерал сам вел свои войска в бой. Даже такие великие командиры, как Веллингтон и Наполеон, этого не делали, хотя и находились в довольно уязвимых пунктах на поле боя на виду у своих солдат. Хейг и его командиры армий сидели в глубоком тылу. Они ничем не рисковали и ничего не видели, полагаясь на телефонные сообщения и ординарцев для сбора информации. Позднее Фуллер так прокомментировал решение Эллиса: «Лично вести войска в бой, значило вдохнуть жизнь и душу в наши приготовления. Именно такой дух отличал Танковый Корпус». Этот поступок, как и все остальные действия Эллиса, делал его великим танковым командиром. Он также отметил знаком успеха все действия корпуса в тот знаменательный день.
20 ноября 1917 года в 5.00 танки были выстроены в длинную линию, протянувшуюся на 6 миль впереди британских окопов. Начало атаки было назначено на 6.20, но танки должны были начать движение на 10 минут раньше, чтобы занять исходные позиции впереди пехоты. В час «Н» началась артподготовка из 1000 орудий. Танки двинулись вперед. Над «Хильдой» Эллиса развевалось знамя Танкового Корпуса. Майор Джеральд Хантбах из батальона «Н» вспоминает:
Я стоял возле своих танков, пока экипажи проверяли машины, готовясь к атаке. Когда назначенное время было уже совсем близко, мы — Парсонс, МакКормик и я — собрались около танка «Хильда» лейтенанта Лича. Внезапно гибкая фигура промчалась мимо пехотинцев и замыкающих танков, попыхивая трубкой. Под мышкой у человека торчала палка с какой-то тряпкой. Так неожиданно, никем не узнанный, прибыл бригадный генерал Эллис. Он сказал: «Осталось 5 минут. Это центр нашей линии, и я намерен управлять этим танком». Он вспрыгнул на спонсон «Хильды», я открыл дверь и сообщил Личу, о его неожиданном пассажире. Генерал довольно усмехнулся. Он потряс палкой и развернул коричнево-красно-зеленый флаг, который вскоре станет историческим. Затем он протиснулся в дверь, и я захлопнул ее. И тут до нас долетел далекий грохот тяжелых морских орудий откуда-то из-за Бошампа. Это был стук в дверь кайзера. Грохот залпов тысяч орудий и рев танков слились в могучей увертюре.