Ключом к успеху «Кобры» была массированная бомбардировка, которая должна была закончиться сразу перед началом наступления. Она должны была уничтожить вражескую систему связи и посеять хаос. Другим «козырем в рукаве» стало простое решение проблемы живых изгородей. Изобретательный сержант Кертис Колин из 2 танковой дивизии предложил приварить к лобовой броне «клыки», которые не позволяли танку, напоровшемуся на изгородь, опрокинуться. Он прорывал ее насквозь. Было налажено массовое производство этого устройства, названного «Рино», и к началу наступления каждые 3 из 5 танков были оснащены «клыками». Кроме того, проблемы с погодой и отмена воздушного налета заставили немцев подумать, что они отразили удар. К их колоссальному удивлению, на следующий день был произведен второй налет. Учебная танковая дивизия генерала Фрица Байерлина приняла на себя основную тяжесть удара и была уничтожена. Ее остатки были влиты во 2 танковую дивизию СС. После войны Байерлин объяснил на допросе: «На следующий день началась ваша атака, и истребители-бомбардировщики уничтожили 1100–1200 человек… Американцы продвигались на юг в своем лучшем стиле. Я такого больше не видел. Артиллерия использовалась очень мало, однако взаимодействие танков и авиации было налажено превосходно. 50 или 60 танков прорвали мои позиции». Ранее, когда его спросили, кто из американских генералов по его мнению был самым способным, он ответил: «Сначала я думал, что лучшим был Паттон, так как он стремительно и бесстрашно использовал возможности и организовывал прорывы своих танков. Но из наших донесений я потом лучше узнал Брэдли и стал уважать его, как холодного, умного и решительного командира с более выраженными способностями руководителя. Ходжес также считался неплохим». Он также добавил, что главной ошибкой немцев во время боев в Нормандии была недооценка боеспособности американских войск, тактических и стратегических талантов их командиров.
Фалезский мешокКак раз, когда 3 Армия начала свое захождение, Гитлер приказал остальным танковым дивизиям собраться в районе Мортэна, чтобы атаковать американцев во фланг и отрезать наступающие войска. Хотя немецкие танки достигли Мортэна, они не смогли продвинуться дальше. В то же время англичане, канадцы и поляки начали медленное и постепенное продвижение на юг от Кана и сейчас наступали в направлении Фалеза. Таким образом, армии союзников вполне могли отсечь главные силы немцев в Нормандии, если бы действовали быстро. Однако Монтгомери уже потерял много солдат и предпочитал действовать осторожно. Паттона приводила в бешенство медлительность Монтгомери. «Позвольте мне наступать на Фалез, и мы сбросим англичан в море, устроив им новый Дюнкерк!», — требовал он от Брэдли, когда получил приказ удерживать Аржантан. «Ничего не делать», — твердо отвечал Брэдли и держал Паттона на месте, так как серьезно опасался последствий столкновения двух армий. В результате, хотя 40000 немцев попали в плен, и было уничтожено много танков, около 60000 немцев сумели спастись. Правильно или нет, но вина за это была возложена на генерал-майора Джорджа Китчинга, командира канадской 4 танковой дивизии, который был смещен корпусным командиром Ги Симондсом по приказу Монтгомери. Однако, следует заметить, что перед канадцами поставили слишком трудную задачу. «Гарри чувствовал, что Монтгомери либо просто ни о чем не думал, либо даже не видел карты района. Вместо броска в 8 миль к Фалезу, корпус должен был пройти 20 миль до Аржантана. А мы и так потратили много времени, чтобы пробиться к Фалезу». Так говорится о действиях генерал-майора Гарри Фостера, который сменил Китчинга на посту командира 4 танковой дивизии.
В своих мемуарах «Грязь и зеленые поля» Китчинг так излагает причину своего смещения: «Если бы я был опытным танковым командиром, имеющим 6 или 8 месяцев боевого опыта, я полагаю, дела в Нормандии пошли бы совсем иначе. Если бы у меня был этот опыт, Ги Симондс более внимательно прислушался бы к моим рекомендациям об изменении планов. Но Мачек и я впервые командовали танковыми дивизиями в бою, и Симондс предпочел полагаться на свое мнение и опыт». Впрочем, Фостер сам не слишком долго оставался командиром 4 танковой дивизии. В середине ноября его сменил Крис Воукс, бывший командир 1 пехотной дивизии, воевавшей в Италии. Воукс, любимчик Монтгомери, командовал 4 танковой до конца войны.
Полякам Мачека тоже пришлось нелегко в Фалезе. Их едва не захлестнули волны немецких атак, когда противник, забыв обо всем, пытался спастись. Поляки потеряли около 20 % живой силы и 40 % танков. Однако, среди массы немецких пленных, захваченных в Фалезе, оказалось несколько тысяч мобилизованных поляков. Они с удовольствием поменяли мундиры, и вскоре польская 1 танковая дивизия снова имела штатную численность!