Ага! Из леса наконец показались охотники!
Оленя они несли, но несли и вождя. Его нога болталась во все стороны, как здоровая человеческая нога никогда не станет, а сам вождь, издали видно, пребывал в Мире Ночи – ничего не видел и не слышал вокруг.
Старик сидел молча. Вождя пронесли мимо него и кинули в тот самый дальний утолок пещеры, где когда-то лежал он сам. Медовед проревел:
– Три солнца пусть лежит. А потом…
Старик, опираясь на костель, заковылял туда, где лежал тот, кто еще утром был вождем, а сейчас стал никем, ушел в Мир Ночи и лишь изредка тягуче стонал. И тут Старого осенило. Он вспомнил свое падение, некие смутные мысли о переломанных костях. Вспомнил детство и тогдашнего вождя, которому на охоте кто-то нечаянно сломал пальцы на руке. Вождь бодрился, смеялся, показывал всем, какой это пустяк. Но из вождей его тем не менее сместили. Правда, через «два снега» вновь призвали быть вождем, потому что сломанные пальцы срослись, и рука стала такой же сильной, как раньше. «А если…» – пришло вдруг в голову Старому. Он кликнул мальчишек, сказал им, что принести, а сам занялся сломанной ногой Ведомира. Старательно пытался придать ей прежнее, нормальное положение. Когда это более-менее удалось, Старый обложил ее со всех сторон толстыми сухими прутьями, а потом очень плотно примотал их к ноге жгутами сухой травы. Прошло время, кость срослась, вождь, хоть и прихрамывающий, остался вождем.
Я не утверждаю, что все было именно так. Но примерно так, скорее всего, и было – догадки, озарения, интуиция. Дело даже не в древних костоправах – люди каменного века пошли еще дальше и в массовом порядке производили самые настоящие хирургические операции. Железные доказательства этому давным-давно (и во множестве) представили археологи. В виде многочисленных скелетов людей каменного века, над которыми в свое время потрудились (причем успешно) соплеменники-хирурги.
Известен скелет с ампутированной по локоть рукой – причем по состоянию кости видно, что рана заросла, больной выжил и прожил еще не один год. И он не единственный такой. А ведь в распоряжении древних хирургов (позвольте уж писать это слово без кавычек) были только заостренные камни и ничего больше.
Древние ампутации – еще не самое примечательное. В седой древности, в эпоху неолита (то есть во времена, на две-три тысячи лет отстоявшие от тех, когда человек научился работать с металлами), в массовом порядке проводились… трепанации черепа (если кто запамятовал, трепанацией именуется операция, когда в черепной кости проделывается сквозное отверстие до мозга, например чтобы снять повышенное внутричерепное давление). Опять-таки не располагая ничем, кроме заостренных камней. Техника была отработана, операции проводились, повторяю, в массовом порядке. В черепной кости проделывали от одного до пяти круглых отверстий. Операция опасная и сложная даже сегодня, но соль в том, что пациенты каменного века сплошь и рядом выживали и выздоравливали. Что наглядно доказывает состояние многих черепов: видно, что по краям отверстий понемногу нарастала кость, края отверстия сглаживались, а такое могло происходить только с живым. Доказательств масса – многочисленные древние черепа со следами трепанации находят по всему миру, в том числе и на территории России, в Поволжье, где обитали скифы (на одном из скифских сосудов, кстати, во всей наглядности изображено, как лечит соплеменника тогдашний стоматолог).
Сохранились зубные протезы, изготовленные древними этрусками, учителями и предшественниками древних римлян. В древнем Вавилоне самой обычной медицинской процедурой считалось, если врач (острым бронзовым ножом) снимет бельмо с глаза пациента (правда, по сохранившимся свидетельствам, далеко не все операции кончались удачно, но стопроцентным успехом не могут похвастать и сегодняшние хирурги, располагающие технологиями, которым и в подметки не годится «острый бронзовый нож»).
Как легко догадаться, расцвет хирургии пришелся на времена, когда появились регулярные армии и начались постоянные войны. А потом, как это частенько бывает, военные технологии ушли «на гражданку».
Операции очень долго проводились исключительно на костях – вторгаться железом во внутренние органы было чересчур рискованно. Вспомним, что еще в 1837 году лучшие тогдашние хирурги оказались бессильны спасти Пушкина, получившего пулю в брюшину. Извлечь ее никто даже не пытался, лишь тогдашними снадобьями пытались облегчить страдания больного, насколько удавалось…