Спустя сто лет после Ренье де Валломбрез во Франции жила простая сельская девушка. Она родилась в Провансе, в маленькой деревушке. Ее звали Мария Сонне.
Слухи о ее необычном даре доходили до Парижа, но в течение нескольких лет никто не принимал их всерьез. Наконец об этом узнал Людовик XV и приказал немедленно разобраться и доложить. Марию доставили в Париж вместе с отцом, сестрой и местным священником, сообщившим епископу о необычном случае, могущем поколебать веру, а при правильном использовании — лишь укрепить ее.
Была создана специальная комиссия из теологов, врачей, ученых. Делом заинтересовался и епископ Парижа.
12 мая 1731 года Мария была подвергнута невообразимому испытанию. В одной из больших зал Сорбонны на каменном полу разожгли большой костер из 15 огромных дубовых поленьев. Огонь был так силен, что можно было испечь вола, записал очевидец.
На расстоянии 5 метров от костра были расставлены кресла, в которых уселись достойные свидетели. Были среди них дворяне, профессора Сорбонны, парижский епископ со свитой из духовных лиц и бургомистр с советниками.
17–летняя Мария, "невысокая, худощавая, с распущенными волосами, одетая в длинную белую рубашку из полотна", поклонилась присутствовавшим и легла над горящими поленьями на металлические прутья, уже раскалившиеся в огне. Прутья опирались на два металлических же треножника, ставших опорами для головы и стоп девушки. Пламя быстро охватило ее тело. Испуганный шепот людей постепенно стих, так как всем стало ясно, что жар не вредит ей. Она лежала так почти три четверти часа, изредка меняя положение. В конце концов легла лицом вниз.
В протоколе, составленном сразу после эксперимента, записано, что "все время глаза у нее были закрытыми, она казалась спящей".
Ученые, руководившие испытанием, никак не решались прервать его, ожидая указания присутствовавшего герцога Ангулемского, занятого беседой с кем‑то из придворных. Наконец Марии разрешили покинуть ее "огненное ложе". Она встала и поклонилась достойному собранию. Сразу после этого ее осмотрели — ради приличия — в боковой зале, куда вместе с ней вошли врачи и придворные дамы.
Все согласились, что тело девушки не было обожжено, а волосы, брови и ресницы не опалены. Огонь не подействовал и на ткань рубашки.
Недоумение ученых было так же безгранично, как и всех собравшихся. Теологи предпочли уйти от прямого ответа: "Ее сохранила рука Господня, ибо она — без греха". Но это тоже не объясняло ничего.
Девушка–саламандра могла брать без ущерба для себя руками раскаленные докрасна железные предметы, наливать на ладонь расплавленный свинец и даже прикасаться к нему губами…
Ее необыкновенные способности, как ни странно, не касались кипящей воды или масла. Сестры Марии рассказывали, как однажды при изготовлении домашнего мыла пара капель кипящего масла попала на ногу "саламандры", и тогда Мария громко вскрикнула от боли. На коже появился красный след ожога.
Дальнейшая судьба Марии Сонне осталась неизвестной. Вскоре после опыта в Сорбонне она вместе с семьей была увезена неизвестными из родной деревни.
Одни говорили, что это был приказ Папы Римского Бенедикта XIII, решившего спрятать подальше от глаз христиан девушку, способную своим необычным даром затмить евангельские чудеса.
Другие шепотом рассказывали, что поклонники дьявола решили сделать из нее свою главную жрицу. Король, спросивший некоторое время спустя о Марии, небрежно заметил, что подобное "чудо" недостойно внимания "просвещенных особ"…
В книге Оливье Леруа, посвященной обсуждаемой проблеме (1931), приведен пример из достоверных хроник: в 155 году святого Поликарпия Смирнского привязали к столбу для сожжения на костре, языки пламени изогнулись вокруг него, оставив невредимым. Солдату, находившемуся рядом, пришлось пронзить святого копьем.
В книге "Таинственный огонь и свет" Дж. Гаддис писал, что во время восстания крестьян–камизаров в Лангедоке (1702— 1703) королевскими войсками был захвачен предводитель восставших Клари. По решению военного суда он был приговорен к сожжению. Но казнь не удалась — несмотря на то что огонь охватил его со всех сторон, он остался невредим. Когда костер погас, "не только на нем, но и на его платье не было никаких повреждений".
Об этом рассказали, подтвердив сообщения свидетелей, высланные позже в Англию после королевской амнистии генерал армии камизаров Жан Кавалье и другие очевидцы.