Релкин про себя воздал благодарность Богам, а потом еще одну благодарность Великой Матери, на всякий случай. Он молился о том, чтобы Эйлса эту ночь проспала хорошо и ее не беспокоили бы сны, полные страха.
А потом он и сам спокойно уснул.
На следующий день он нанес краткий визит командиру эскадрона Кузо, который встретил его тепло и ласково, явно довольный, что знаменитый драконир вернулся обратно. Он доверительно сообщил, что, по его мнению, Релкин в ближайшее время получит повышение. Будет сформирован новый драконий эскадрон и для него потребуется новый командир. Кузо был уверен, что Релкин получит это место, как только обвинение в грабеже будет снято, а сам Кузо в этом ничуть не сомневался. Релкин постарался не очень обнадеживаться этой новостью, но это далось ему с большим трудом. Они еще немного поговорили о Курфе, которому предстояла переквалификация.
- Курф говорит, что переведется в пехоту, - сообщил Кузо, но в его голосе слышны были пессимистичные нотки. - Не думаю, что от этого что-то изменится. Я считаю, что ему просто надо стать музыкантом.
- Абсолютно верно.
- Мы опять возвращаемся к десяти драконам.
- Я должен соответствующим образом встретить вновь прибывших.
- В последнее время Пурпурно-Зеленый страдает. Ему нужны приключения.
- А я-то считал, что ему не помешает хорошая передышка. За эти несколько лет мы с лихвой получили свою долю приключений.
- Учитывая историю нашего полка, я с вами, драконир, вполне согласен, но признаки беспокойства у нас здесь уже заметны.
- Мы направимся в Чащу?
- Сказать по правде, так я и сам не знаю, куда мы направимся после Марнери. Думаю, и наши верховные шишки не знают, что с нами теперь делать. Нас расположили в Марнери как полупостоянные силы, и были долгие споры о том, чтобы расформировать соединение.
Релкин задумался, не было ли это следствием различных случаев полного неповиновения, граничащего с мятежом, о которых наверняка регулярно докладывали высшим чинам. Драконий эскадрон не должен вот так просто сниматься с места и бродить по своему усмотрению.
- Я очень рад, что они оставили эту затею. Сохранение Сто девятого марнерийского что-нибудь да значит для всего Аргоната.
- Приятно знать, что это хоть кому-то не безразлично. Да, это правда, мы прошли через многое.
- Они также пытались заставить Пурпурно-Зеленого уйти из Легиона. Придумали что-то насчет его веса и склонности к капризам.
Релкин, удивленный этим, даже сел. Кто-то среди верховного командования действительно взялся за их соединение.
- Но это уже прошло. Генерал Трегор, как мне сообщили, от имени Его Величества поднимал этот вопрос даже на Совете Командиров. И закрыл его.
- И они отстали?
- Пока да, но у нас есть враги. То, что случилось в Аубинасе, прошло не совсем так, как хотелось бы.
- Трудно в это поверить. Они что, предатели?
- Не знаю. Я даже не знаю толком, кто они, если не считать Хейсса из Первого легиона.
- Он один из тех, кто возбудил против меня это уголовное дело.
- Правильно. Кстати, ты мне напомнил... Ты записывался сегодня на увольнение, чтобы встретиться со своим адвокатом. Отлучка разрешена.
Вскоре после этого Релкин шагал вдоль по Водяной улице под голубым небом, по которому на север проплывали случайные облачка. Лагдален стала своего рода независимым адвокатом Короны. Ее власть исходила от королевы, которая, с подачи Лессис из Вальмеса, предоставила ей карт-бланш. Контора Лагдален разрослась и заполнила целое здание в нижней части Водяной башни, и состояла из дюжины молодых адвокатов и нескольких молодых девушек из благородных семейств, которые добровольно вызвались переписывать документы и вести дела. Контора выглядела, как муравейник.
Когда Релкин вошел, его приняли очень тепло. Секретарь в приемной вышел из-за стола, чтобы пожать ему руку, а Лагдален поприветствовала его легкими объятиями. Попав к ней в кабинет, он сел напротив хозяйки за стол, заваленный бумагами. Какое-то время она рылась в ящичке для свитков.
- А, вот. У меня для тебя новости.
Она вытащила свиток.
Он увидел печать, узнал витиеватую "В" - Ваттель, и сердце у него подпрыгнуло. Его пальцы нервно сломали печать, он прочитал свиток, и его душа воспарила. Эйлса едет в Марнери. Она приедет через два дня. Он тут же сообщил об этом Лагдален.
- О, это очень хорошая новость. Надо быть благодарным за то, что она выздоровела. Видарф - очень хорошее место, Релкин.
Ты и сам должен как-нибудь съездить туда. Там присутствует магия, легкая и оздоровительная.
Релкин вспомнил, что Лагдален провела там некоторое время, восстанавливая свои силы после великого вторжения.
- Надеюсь побывать. Эйлсе это пошло на пользу, - взглянул он снова на послание.
- Коль уж она прибудет в этот город, то, как и раньше, остановится на Фолуранском холме Ее тетка Кири опять будет сопровождающей дамой. Кири тоже была в Видарфе. - Релкин отвернулся и пробормотал:
- И я надеюсь, что это помогло ее старой скаредной душонке.
- Ну-ну, Релкин. Эта женщина вовсе не такое уж кислое яблоко, как ты себе вбил в голову. У нее есть чувство юмора. Я думаю, ты ей неким образом даже нравишься.
Может ли хотя бы частично пропасть злоба тетки Кири по отношению к вполне определенному дракониру? Было бы неплохо.
Вся проблема Ваттель Бека состояла в том, что Релкин сирота, а Эйлса наследница главы клана Ваттель. Пока она не вышла за него замуж, конечно. После этого титул перейдет к кому-нибудь другому.
Релкин выдавил из себя улыбку. Эйлса сказала, что хочет только одного, жить вместе с ним и вместе с ним растить семью. Она не беспокоилась о главенстве в клане.
- Мы опять соберемся вместе. Вы оба должны прийти к нам на обед. Просто вы, мы с Холлейном и больше никаких посторонних ушей.
Они оба рассмеялись, вспомнив, как Релкина приглашали на званые обеды к Тарчосам раньше и как гости заваливали его вопросами. Знатным людям не часто выпадает возможность послушать рассказы драконира, особенно такого драконира, который участвовал в самой чудовищной битве с волшебниками.