– Вильгельм, да спасет вас Бог! – Алиенора наклонилась, взяла его за руки и подняла на ноги. Ее глаза цвета меда были полны беспокойства. – Вы худой, как жердь, и мне сказали, что вы были тяжело ранены.
– Копьем в бедро. Но рана почти зажила, госпожа, – ответил Вильгельм, не желая обсуждать эту тему. – Я навечно у вас в долгу за то, что выкупили меня.
Алиенора покачала головой.
– Никаких разговоров о долге, только если я заговорю сама. Вы с вашим дядей пожертвовали собой ради моей свободы, и за это я никогда не смогу расплатиться. Патрик Деверо был человеком моего мужа и в первую очередь служил ему, но он был честным и смелым, и я очень сожалению о его смерти. Его убийцы понесут заслуженное наказание, обещаю вам.
Де Танкарвиль, стоявший за спиной Алиеноры, подтвердил ее слова.
– Да, госпожа, это должно быть сделано, – сказал Вильгельм.
Он сам дал клятву отомстить. До тех пор пока братья Лузиньяны не научили его ненависти, он не держал зла ни на одного человека. Он никогда ни на кого подолгу не обижался. Теперь же у него на плечах лежал груз. У него будто забрали что-то легкое и заменили горячим свинцом.
– Теперь, Вильгельм, вы не служите никакому господину, – Алиенора провела его дальше в комнату и предложила сесть на скамью, на которой лежали подушки. Он с благодарностью сделал это: нога болела, и нужно было время, чтобы восстановить выносливость.
– Нет, госпожа.
Вильгельм бросил взгляд на Гийома де Танкарвиля, который наблюдал за ним с загадочной улыбкой на губах. Вильгельм в какой-то мере ожидал, что наместник предложит ему снова присоединиться к своему дому, но тот молчал.
– Сейчас сезон турниров, и у меня все еще есть Бламкарт. Я смогу выжить в этом мире.
Де Танкарвиль стал улыбаться шире.
– Ты уверен в этом? Похоже, у тебя есть очень нежелательный талант – терять боевых копей и оказываться в опасном положении.
– Я сделал бы то же самое и для вас, господин, если бы вы оказались на месте моего дяди, – спокойным голосом, с чувством собственного достоинства ответил Вильгельм, стирая улыбку с лица де Танкарвиля.
– Прости, парень. Мне не стоило шутить. Возможно, все дело в том, что я знаю о твоем будущем больше, чем ты. Тебе не придется ездить по турнирам или соглашаться на место в моем отряде.
– Господин? – Вильгельм озадаченно посмотрел на него. Алиенора раздраженно взглянула на де Танкарвиля, словно он слишком много сказал.
– Господин де Танкарвиль намекает, хотя и неловко, на то, что я предлагаю вам место в своей страже, – сказала Алиенора. Я обеспечу вас всем, что вам требуется: одеждой, снаряжением… лошадьми, если такая необходимость возникнет, – добавила она с легкой улыбкой. – Это не благотворительность. Я буду большой дурой, если не возьму вас на службу. Мои дети вас обожают. Нам очень не хватало вашего общества, а вы доказали свою верность и доблесть перед лицом смерти.
Ее похвалы накрыли Вильгельма, словно горячей волной, от радости и смущения загорелось лицо.
– Не находите слов? – поддразнила она его. В голосе звучал смех.
Вильгельм сглотнул.
– Я часто мечтал о такой должности, но никогда не думал… – он покачал головой. – Нет худа без добра.
Внезапно он остро ощутил потерю, и грусть прогнала эйфорию. Он прикрыл лицо правой рукой. Ему удалось продержаться четыре месяца при самых трудных обстоятельствах – он не сломается и сейчас, только не перед королевой!
– Вильгельм, я понимаю, – сказала Алиенора более мягким, чем обычно, голосом. – Отдыхайте, сколько требуется, и возвращайтесь ко мне, как только будете готовы. Поговорите с моим кастеляном. Он проследит, чтобы вас обеспечили всем необходимым. Скажите ему, чего вам не хватает. А теперь идите, она легко подтолкнула его.
– Спасибо, госпожа, – Вильгельм поклонился.
В этот момент на пороге появилась принцесса Маргарита с няней. При виде Вильгельма она засняла. Она несла щенка под мышкой, а тут вручила его Вильгельму.
– Это моя новая собака. Я рада, что вы вернулись.
– И я тоже.
Вильгельм, как от него и ожидалось, потрепал шелковистые ушки щенка. Тот открыл маленькую пасть и покусал его палец молочными зубками. На ум пришло слово «крыса», но он не стал произносить его вслух.
– Вы плачете? – спросила Маргарита. На ее лице тут же появилось сочувствие.
Вильгельм уловил запах щенка – смесь мочи и шерсти.
– Нет, принцесса, – соврал он, с трудом держа себя в руках, хотя его внутренний щит и получил повреждения, которые отремонтировать невозможно. – Я простудился, вот и все.