– Йорк провел первую церемонию. Это всегда будет иметь значение, независимо от того, что сделают Беккет и Кентербери.
Вильгельм согласился и посмотрел на возвышение. Король Генрих взял кувшин и салфетку у проходившего слуги. Лицо у него светилось от гордости, а на губах играла улыбка, когда он наполнял кубок только что коронованного наследника.
– Велик и священен тот день, когда коронуют короля! – объявил он громким голосом, чтобы все слышали. – Я хочу, чтобы все собравшиеся здесь запомнили этот счастливый для дома Анжуйского и для моего сына день!
После его слов раздались одобрительные возгласы собравшихся. У Вильгельма с братом не было кубков, поэтому они подняли в воздух руки, кричали и салютовали. Генрих повернулся к наследнику и продолжал говорить громким голосом, чтобы другие его тоже слышали и оценили шутку.
– Лишь немногие из вас когда-либо видели, чтобы один король прислуживал другому, но теперь вы становитесь свидетелями этого.
За столами должным образом засмеялись. Принц Генрих был грациозным, как молодой олень. Он встал в ответ на слова отца и поднял свой кубок. Корона сияла у него на лбу. На широком золотом ободе были выгравированы королевские лилии, украшенные сапфирами, рубинами и жемчугом.
– Это на самом деле так, – подтвердил он слова отца, поклонился и широко улыбнулся. – Но нет ничего необычного в том, что сын графа прислуживает сыну короля.
Подобный ответ мог бы оказаться забавным в личных покоях, но в большом зале вызвал другую реакцию: все разом затаили дыхание.
Доброжелательность и радость исчезли с лица отца, и оно стало медленно наливаться краской. Это всегда являлось признаком неизбежного взрыва ярости, но сейчас он сдержался и сохранил улыбку. Правда, она скорее напоминала оскал, чем искреннее выражение удовольствия.
– Умно, – сказал он и погрозил пальцем. – Очень умно, мальчик. Теперь все, что тебе требуется, – это мудрость в дополнение к уму, – он сделал ударение на слове «мальчик». Голос, которым произносились фразы, немного напоминал рычание.
Вильгельм тихо выдохнул воздух сквозь зубы, думая, что молодому Генриху повезло, раз отец не выплеснул содержимое кубка ему в лицо.
– Боже, – тихо пробормотал он, стоя рядом с братом. – Если бы мы сказали что-то подобное нашему отцу, он бы выпорол нас так, что кости выступили бы на заднице.
– Да, и ни один из нас не стал бы проявлять к нему такого неуважения, – заявил Генрих Маршал и посмотрел на Вильгельма. – Ты уверен, что тебе стоит оставаться у него на службе?
Вильгельм вздохнул.
– Моя служба подобна сегодняшней коронации, брат, – сказал он. – Нам от нее никуда не деться, независимо от того, будет от нее польза или вред.
Он неосознанно расправил плечи, словно собираясь встретиться с врагом в битве. Глупое и грубое замечание принца уже слетело с возвышения и отправилось в самые дальние концы зала со скоростью буйнорастущего вьющегося растения. Об этом свидетельствовал натянутый смех и разговоры шепотом. Где-то, как знал Вильгельм, Вальтер Мэп делал пометки, описывая происходящее для потомков. И пусть Бог поможет всем.
Глава 8
Рис Мадок, лучник-наемник из Гвента, натянул до уха тетиву своего огромного лука, убедился, что костяшка пальца касается сквозь щеку последнего коренного зуба верхней челюсти. Он не отводил взгляда от цели, набитой соломой. Когда он выпустил стрелу, она полетела точно в центр мишени. Прежде чем Вильгельм успел что-то сказать, вылетела вторая стрела и пробила первую. Лучник выругался из-за того, что полет получился не совсем такой, как он хотел, но в темно-карих блестящих глазах явно читалось удовлетворение.
– Вы подходите, – Вильгельм пытался говорить небрежно, словно каждый день сталкивался с таким талантом. На самом деле он искал нового конюха, но не собирался возражать против того, что этот конюх оказался смертоносным лучником и опытным солдатом. – Пока найдите себе место в караульном помещении. Скажите господину Айлварду, что это я послал вас.
– Да, сэр!
Мужчина собрался уйти, но Вильгельм позвал его назад из-за разыгравшегося любопытства.
– Вы сказали, что служили с Ричардом де Клером из Стригила?
Вильгельм вспомнил рыжеволосого лорда, с которым недолго разговаривал в Саутуорке два года назад. Де Клер выполнил свое обещание: он разбогател на зеленых ирландских землях и взял в жены Аойфе, дочь Дермота МакМурроу, короля Ленстера.