Пусть даже так, но что нам даст победа? Разбит сегодня будет император, А через год вновь соберет войска. Что делать — эти страны недовольны И всякий день готовы к мятежу. Вы не успеете и оглянуться, Вновь будет император ими призван. И даже пусть в бою погибнет Рудольф, Любой другой потребует того же, И распри никогда не прекратятся.
Цавиш
И что еще?
Канцлер
Как, что еще? Вам мало? Иль вам ничто все беды государства? Пусть топчут нивы, пусть дома сжигают, Пусть, как скотину, режут наших братьев? Вы, Розенберг, хотя бы постыдились! Затем ли тратил золото король, Чтоб вся его Богемия погибла?! За плугом пахарь шел, и прял прядильщик, Ткал ткач, и горы открывали недра, — Зачем же ныне собственной рукой То разрушать, что сам король построил? Вы, Розенберг, бог весть что говорите! Король мудрей, чем вы хотите думать.
Оттокар (про себя) Итак, они нам предлагают мир!
Канцлер
О да, они!
Оттокар (снова шагая взад и вперед) Позор падет на них!
Канцлер (молитвенно складывая руки) Задумался!
Оттокар
Уступки от бессилья! Да я бы и за власть над целым миром И то бы перед ним не отступил.
Канцлер Честь сохранится, слава станет ярче!
Оттокар
Простить врага — добро! Но наказать Его сперва. Уступки — это слабость!
К а н ц л е р
О государь…
Оттокар
А я хотел бы, Цавиш, Узреть, как обойдется с Оттокаром Мой нищий Габсбург, в мантию одетый. Что скажет он, когда я тем же тоном, Каким я говорил при Крессенбруне: «В атаку, граф!» — велю ему вернуть Мне Австрию и Штирию. Вот это И значило бы выиграть сраженье, И не числом солдат, а самому.
Цавиш
Нет, государь, хитрить он будет с вами…
Что ж, канцлер, по рукам! Я с ним увижусь.
Канцлер Я вас благодарю.
Оттокар
Пожалуй, рано. Я не по-вашему к нему пойду! Еще слова подыскивать он будет, А я скажу: вы мантию свою Себе носите, мне ее не нужно, Но, сударь, лучше вы мою страну Не трогайте; на том ступайте с миром! Ну, разве что клочок своих владений Ему отдам, чтоб мог он хвастать дома, Что он империи земель прибавил, Доставлю я ему такую радость! Ну, канцлер, с богом. Мы стремимся к миру. Тут вы наш вождь и все мы вам покорны! Пускай же все от мала до велика… (Направляется к выходу.)
Кое-кто входит.
Спешат в дорогу и рядятся в роскошь, Пусть все заблещет серебром и златом! Беда тому, кто худо облачится И Рудольфа не посрамит нарядом! (Уходит.)
Остальные следуют за ним.
Остров Каумберг на Дунае. Императорский лагерь. В глубине сцены на некотором возвышении богатый шатер, украшенный имперским орлом. Входит офицер, за ним несколько солдат, которые пытаются скрещенными алебардами сдержать напирающую толпу.
Офицер Всех император приказал пустить!
Народ заполняет сцену.
Первый горожанин (который вместе с соседом пробился сквозь толпу на авансцену)
Здесь будет ладно, здесь и постоим!
Второй горожанин Когда он выйдет, мы его увидим.
Женщина (ребенку) Держись при мне. Возьми свои цветы!
Солдат-ш вейцарец
Где тут наш Руди? Мы с ним земляки! Я просьбу к императору имею.
Офицер Терпение! Ну, вот и открывают.
Шатер раскрывается. Император Рудольфе кожаной одежде, без доспехов сидит за походным столом. Перед ним шлем, на котором он молотком выправляет вмятины. Закончив свою работу, удовлетворенно рассматривает шлем.
Рудольф Ну уж теперь он долго мне послужит.
(Оглядывается.) Уже народ? Георг, эй, помоги-ка! Слуга помогает ему надеть парадное платье. Первый горожанин
Что, кум кузнец, видал, чтоб император Держал бы молоток! Vivat Rudolphus!
Второй горожанин Молчи, молчи! Гляди, он к нам выходит! Император спускается по ступенькам.
Зайфрид фон Меренберг (становясь на колени) Мой государь!
А, Меренберг! Не так ли? Свободен будет, верьте, ваш родитель. Я обещаю вам. В имперских землях Господня милость навела порядок, Придет и вашей Австрии черед. Король Богемский к нам прибудет ныне, Я раньше дел других о вас помыслю. Меренберг отходит. Девочка с букетом цветов подбегает к императору.
Ты чей ребенок?
Женщина
Катарина Фройлих, Дочь горожанина из Вены.
Рудольф
Детка,
Смотри, не упади! Как ты прелестна! И как смиренно смотрят эти глазки! И как лукаво! Ты уже кокетка? Так что же вам угодно?
Женщина
Милосердья! Сожгли наш дом богемцы, государь, И муж лежит в беспамятстве от горя!
Рудольф (одному из своей свиты) Внимание на это обратите!
(Женщине.) Там, где помочь возможно, вам помогут.
Солдат-швейцарец (выступая вперед, за ним еще трое или четверо) К тебе с почтеньем, дорогой земляк!
Рудольф
С чем прибыл, Вальтер Штюсси из Люцерна? (Девочке.)
Ты, Катарина, к матери ступай! Скажи ей, что отцу окажут помощь!
Девочка бежит к матери.
Швейцарец Да вот со мной пришли еще швейцарцы К вам, государь: быть может, ваша милость Пожалует нам денег.
Рудольф
Деньги, друг мой. Вещь превосходная, коль их имеешь.
Швейцарец У вас их, что ли, нет? А ведь война!
Рудольф
Ты, вероятно, знаешь с малолетства, Что иногда крестьянин запасется И мясом и кормами на всю зиму, Да вот беда — весна придет не в марте, А только в мае. Снег лежит в полях, Где надо бы пшенице колоситься. И если тут кончаются припасы, Мы вправе ли сказать, что плох хозяин?
Швейцарец
Помилуй бог! Такое каждый знает! Но вы! Ах, так?
(Землякам.) Он, стало быть, крестьянин, А долгая зима — война, выходит, А хлеб, что съеден, это, значит, деньги. Ну, государь, мы подождем, уж ладно; Быть может, что найдется в закромах.
Рудольф
Коль не хотите воевать — ступайте! А остаетесь, знайте, что солдата, Который мародерствовать начнет,
Когда ему не хватит рациона, Повесят, будь он трижды храбрецом.
Швейцарец Ну, что уж сразу так! Спросить-то можно. Мы только и спросили, чтобы знать. Денечка мы четыре погодим, Авось наладится за это время.
Рудольф
Вот так! Привет Люцерну передайте! (Поворачивается, чтобы уйти.)
Оттокар фон Хорнек (выйдя из толпы на авансцену) Внемлите мне, внемлите, император!
Рудольф
Кто вы такой?1
X о р н е к
Я Оттокар фон Хорнек, Служу у доблестного Лихтенштейна, Которого, как и других, бесправно В темнице держит Оттокар Богемский. Его спасите и страну спасите! Он благороден, и страна прекрасна, Она достойна справедливой власти. Где вы страну чудеснее видали? Она, взгляните, светится улыбкой — Точь-в-точь невеста, жениха встречая, Украшенная золотом полей, И зеленью полян, льном и шафраном, Пучками голубых и желтых трав, Струящих благовонное дыханье, Долиной простирается она, Подобная громадному букету Живых цветов, который опоясан Дунаем, словно лентой серебра. Она уходит в высоту холмами, Где виноград под благодатным солнцем
Ждет в гроздьях созреванья своего, А цепь ее лесов — венец всего. Над ней витает дуновенье бога, И сердце здесь стучит, как никогда В степях холодных сердце не стучало. Поэтому австриец прям и весел, Когда неправ-открыто признается, Коль рад — открыто радуется счастью; Завидовать — другим предоставляет, И с бодрым духом предается делу. В Саксонии да где-нибудь на Рейне, Быть может, больше толку знают в книгах, Но обличают благодать господню Открытый взор и праведная совесть, И никому он в этом не уступит. Он зову сердца следует свободно, И пусть о нем судачат как угодно. О наша несравненная отчизна, Ты словно юноша розовощекий; А с двух сторон Италия — ребенок И зрелый муж — Германия стоят. Так сохрани свой юношеский дух, Исправь то, в чем другие оплошали!
Рудольф Он славный человек!
Первый горожанин
И ведь ученый! Он составляет хронику в стихах, И, государь, он вас там поминает.
Рудольф
Добром, надеюсь! Господин твой, верь, Свободен будет. Т ы же цепь прими, Носи ее об этом часе в память. Я наградить хочу твои заслуги. (Снимает с шеи цепь и надевает на Хорнека, который становится на колени. Одному из стоящих поблизости.) Вам кажется чрезмерной эта милость? Когда бы я его мечом коснулся,