Но самые обширные планы он отложил на следующие годы. Красc должен был помирить Клодия с Помпеем, и оба они должны были выступить кандидатами на консульство 55 года; избранные, они должны были добиться от народа пятилетнего проконсульства, заставить продолжить также на пять лет командование Цезаря в Галлии и вотировать средства, необходимые для уплаты жалованья легионам, которые он набрал в начале войны. Сделавшись таким образом надолго господами республики, они применили бы в еще более крупных масштабах наступательный империализм, изобретенный Лукуллом, и добились бы огромных завоеваний. При помощи полученных денег они должны были провести большие общественные работы в Риме и в Италии, привлечь на свою сторону предпринимателей, купцов, рабочих и солдат, купить политический мир и сенат и заняться с небывалым блеском забавами народа. Между прочим, нужно было основать в Капуе большую гладиаторскую школу.[122]
Что касается задуманных завоеваний, то решились на предприятие, которое поклонникам Александра должно было казаться чудесным и о котором Цезарь, может быть, думал уже давно, — именно завоевать Парфянское государство. Какую славу и какую власть приобрели бы человек и партия, увеличившие просторы римского Востока этой огромной империей, столь отдаленной, столь богатой и почти сказочной. Но Цезарю приходилось уступить эту войну одному из своих друзей — сам он был слишком занят галльскими делами, и недавнее завоевание еще настоятельно требовало его присутствия. Что касается Египта, то Красc и Помпей оставили мысль о нем, а поручили Габинию без утверждения сенатом отправить Птолемея в Египет при условии, что тот заплатит каждому из них значительную сумму. Кажется, Цезарь потребовал себе 17.5 миллионов сестерциев, т. е. более четырех миллионов франков.[123]Человек, старавшийся в качестве консула с помощью прекрасного закона излечить страну от коррупции, этой хронической болезни цивилизованных обществ, готовился подкупить сразу всю Италию.
Мы не знаем, каковы были тогда разговоры между Цезарем, Помпеем и Крассом, но Красc, вероятно, одобрил планы Цезаря охотнее, чем Помпей. С эгоистами, которым слишком покровительствует судьба, часто случается, что, пресытившись всеми благами, полученными ими без труда и в изобилии, жадные до новых удач, ревнивые к успехам других, они упорствуют в желании достичь невозможного. Красc обладал могуществом и богатством, но не популярностью Лукулла, Помпея или Цезаря. Всю свою жизнь он старался приобрести ее, успокаиваясь на некоторое время после каждого удара, с тем чтобы снова повторить попытку при первом удобном случае. В момент общего возбуждения его старое желание вспыхнуло еще раз. Великая империалистическая политика, созданная Лукуллом, доставила слишком много славы своему творцу и Помпею и начинала доставлять ее Цезарю. Так как с этих пор самые нелепые мечты о величии казались всем легкими и возможными, то Красc не хотел оставаться с одной славой победителя Спартака в то время, когда все думали, что римский генерал легко может сравниться с Александром Великим. Надежды на завоевание Парфии было для него достаточно, чтобы признать договор.
Помпей единственный из триумвиров немного знал парфян и не хотел повторять попытку 63 года, он охотно предоставил Парфию своему товарищу; может быть, он даже противился всем этим завоевательным проектам и подкупу, которые ему едва ли нравились. Он начал уже чувствовать некоторую боязнь и отвращение к демагогическому обороту, принимаемому политикой народной партии, одним из вождей которой он был. Подобно стольким удовлетворенным богачам, он охотно проповедовал другим мораль простоты, суровости и благоразумия. Но мог ли он отделиться от Цезаря и Красса? Он любил свою жену; он чувствовал, что с каждым днем падает все ниже в общественном мнении; он имел в сенате многочисленных врагов. Клодий, и без того уже дерзкий, позволил бы себе что угодно против него в тот момент, когда узнал бы, что Цезарь и Красc уже не поддерживают его. Он мог утвердить свое влияние, только сделавшись консулом, хорошо выполнив свою продовольственную миссию и заставив облачить себя каким-нибудь новым чрезвычайным командованием. Он не мог один добиться всего этого и кончил тем, что принял предложения Цезаря.
122
2 Из Caes. (В. С, I, XIV) видно, что Цезарь имел гладиаторскую школу в Капуе. Я предполагаю, что он основал ее, когда галльские войны стали приносить ему прибыль.
123
3 Нет прямых указаний на то, что при свидании в Луке речь шла о египетских делах, но это более чем вероятно. Красc, Цезарь и Помпей не могли бросить дело, которое при небольшом риске могло быть столь выгодным. Мы предполагаем, на основании слов Плутарха (Caes., 48), что Цезарь заставил Птолемея обещать деньги. Суммы, которые наследники Птолемея должны были ему в 48 году, могли быть только обещанными за его реставрацию.