В настоящем томе по тому же методу, как в двух предшествующих, я исследовал и изложил события от смерти Цезаря до того сенатского заседания, в котором Октавиан получил титул Августа. Я имею в виду время от 15 марта 44 года до Р. X. по 16 января 27 года до Р. X. — годы, наиболее важные в истории Рима, потому что в них заключается основной смысл всей власти и деятельности Августа; но они и наиболее трудные, ибо документы, кроме тех, которые относятся к самому началу этого периода, весьма фрагментарны, спутаны, отрывочны, насыщены партийной фальсификацией и ошибками историков, рассказывавших в последующие века об этих событиях, не понимая их.
Поэтому пришлось бы дать очень много критических экскурсов, чтобы детально проследить процесс, путем которого сложились элементы традиции, и раскрыть его. Не увеличивая с этой целью подстрочных примечаний, я издам в недалеком будущем отдельный томик критических приложений, где будут тщательно разобраны документы, касающиеся четырнадцати особенно важных пунктов, в которых мне пришлось более всего разойтись с традицией.
Мои изыскания расходятся с традицией главным образом в двух очень важных пунктах. Я рассматриваю как легенду, не имеющую никакого документального основания, так часто повторяемое утверждение, что Август был исполнителем планов Цезаря. Мы не знакомы с точностью этих планов, но каковы бы они ни были, в течение 27 лет, история которых рассказана в этом томе, произошла столь большая эволюция, а условия в Италии и империи изменились настолько, что перед Августом стояла задача, совершенно отличная от той, которую решал Цезарь. Другая важная ошибка, проходящая через всю историю начала империи, основывается на идее, также постоянно подчеркиваемой, что Август был основателем римской монархии. На самом же деле он был только творцом настоящей, а не формальной республиканской реставрации.
Г. Ферреро
Турин, 7 декабря 1903 г.
I. Три бурных дня. [1]
(15, 16, 17 марта 44 года до Р. X.)
Собрание консерваторов на Капитолии. — Свидание Антония и Лепида. — Посещение Антонием Кальпурнии. — Ночь с 15 на 16 марта. — Переговоры утром 16 марта. — Речь Брута после полудня. — Действия Антония вечером 16 марта. — Ночь с 16 на 17 марта. — Споры в сенате утром 17 марта. — Проекты и возражения на них. — Амнистия.
Положение после убийства Цезаря
15 марта 44 г. до Р. X
Заговорщики, римская знать и Антоний очень быстро очнулись от оцепенения, в которое их повергло убийство Цезаря. Убийцы, которым во время заговора приходилось быть очень благоразумными и сноситься только украдкой, были согласны относительно убийства Цезаря; что же касается последующих действий, то у них был только один проект, состоявший в том, чтобы немедленно предложить сенату реставрацию республики. Они потеряли почву под ногами и внезапно оказались одни на пустынном Капитолии в том угнетенном состоянии духа, которое следует за сильными волнениями, испуганные увиденной на улицах Рима паникой; они спрашивали себя: как посмотрят на их поступок, каково будет настроение ветеранов и простого народа и на что следовало решиться? Вполне понятно, что при таких обстоятельствах и в таком состоянии духа заговорщики ничего не хотели предпринимать прежде общений с наиболее видными лицами консервативной партии и решили послать сопровождавших их рабов к наиболее выдающимся из своих друзей с приглашением явиться на Капитолий. В то же самое время главные представители аристократической партии, очнувшись от своего первого оцепенения, старались получить известия от заговорщиков. Цицерон, до крайности взволнованный и исполненный нетерпения, уже писал Басилу[2] лаконическую записку с поздравлением и вопросом о дальнейших действиях. Антоний, подобно всем, желал новостей и советов. Кто убил Цезаря? Какие лица участвовали в этом опасном предприятии? Поэтому после полудня по римским улицам начали двигаться вестники, разнося известия и письма по всем направлениям.
Совещание на Капитолии
15 марта 44 г. до Р. X
Недовольство против Цезаря, уже несколько лет копившееся на в глубине душ, было так велико, что легко нашлось несколько сенаторов, достаточно смелых даже для того, чтобы отправиться после полудня на Капитолий. В числе их был Цицерон, предавшийся бурной радости и необычайно возбужденный; недовольный и усталый ученый вышел наконец из своего оцепенения. Все вместе они начали совещаться. Очевидно, что нужно было поскорее созвать сенат, но кто мог это сделать? По конституции, это было делом оставшегося в живых консула. Некоторые сенаторы действительно предлагали обратиться к нему; и это предложение было менее безрассудным, чем кажется некоторым современным историкам, слишком забывающим, что труднее отдавать себе отчет в вещах среди самих событий, чем здраво судить о них на расстоянии. За несколько месяцев до убийства Цезаря Антоний был еще умеренным цезарианцем, подобным Бруту, Кассию, Требонию; и если он наконец перешел в партию противников, то его долги, бездействие, на которое осудил его диктатор, и влияние его жены Фульвии могли служить ему извинением и давали после смерти Цезаря его друзьям надежду, что он вернется к ним из своих кратковременных блужданий. Напротив, более смелое предложение сделал Цицерон, энтузиазм которого еще более возрос, когда он оказался на Капитолии в числе заговорщиков, своих лучших друзей и самых выдающихся лиц обеих партий, которые недавно были совсем другими. Было бы неблагоразумно доверяться Антонию, нужно воспользоваться событиями и ускорить ход дела путем государственного переворота; пусть Брут и Кассий, бывшие преторами, созовут сенат, узурпируя права Антония; пусть они призовут граждан к оружию, как во времена Катилины, и тотчас же овладеют государством; однако пусть они все остаются на Капитолии, изображая сенат в миниатюре и ожидая созвания настоящего сената.
1
Основания, которые побуждают меня реконструировать таким образом историю этих трех дней, изложены в приложении А.
2
Cicero, F., VI, 15 (Basilo): «Tibi gra tutor; tnihi gaudeo; te amo; tua tueor; a te amari et quid agas, quidque agalur certior fieri volo». Обычно думают, что эта записка была написана 15 марта, тотчас же после известия о смерти Цезаря.