Мы не знаем, как разделились мнения, но Брут и Кассий, по- видимому, склонились к первому предложению и, во всяком случае, не последовали совету Цицерона. Все эти военные люди были менее храбры, чем писатель; они боялись, что народ, слишком привязанный к Цезарю или слишком апатичный, не захочет явиться на их зов или даже поднимется против них; все они заискивали, поздравляя убийц, но никто не пожелал остаться, чтобы принять участие в государственном перевороте. Рассуждали долго, а время шло; мартовские дни не длинны, приближалась ночь. Наконец, пришли к заключению, что, совершив убийство Цезаря, не стоило портить это событие новой дерзостью, которая могла и не удаться. Было решено вступить в переговоры с Антонием: его пригласили на Капитолий для переговоров о созыве сената и восстановлении республики без нового кровопролития. Никто не мог сказать ясно, каковы могут быть эти условия и как пойдет дело; обещали только ничего не отнимать у Антония из предоставленных ему Цезарем почестей. Кроме того, решили организовать на следующий день народные демонстрации, чтобы расположить к себе общественное мнение. Вести переговоры с Антонием было поручено нескольким сенаторам. Цицерон, однако, не захотел участвовать в них.
Положение Антония
15 марта 44 г. до Р. X
Положение Антония было не менее затруднительным: к нему после полудня осмелился отправиться, кажется, только один Лепид, magister equitum Цезаря, и когда он пришел в дом консула, последний еще не имел определенных сведений о заговорщиках. Собранные после полудня служителями и стражей известия могли быть лишь путанными и недостоверными. Антоний не мог обсудить положение, пока не знал убийц Цезаря. Поэтому довольно вероятно, что, в то время как заговорщики совещались на Капитолии, Антоний и Лепид находились вместе, одни, охваченные не менее тяжелой неопределенностью и напуганные окружавшей их пустотой. Эта неопределенность продолжалась до того момента, когда к ним явились послы от тираноубийц. Последние, чтобы придать значение приносимым ими мирным предложениям, сперва объявили имена заговорщиков; и тогда Антоний со страхом мог отдать себе отчет в обширности и важности заговора и понять, почему Лепид один явился к нему. Цезарь пал под ударами самых выдающихся людей цезарианской и помпеянской партий, примирившихся для образования новой партии. Современные писатели думают, что после смерти Цезаря Антоний заботился только захватить его место. Мне, напротив, кажется более вероятным, что он (в тот вечер по крайней мере), узнав, чем в действительности был этот заговор, должен был со страхом спросить себя: не суждено ли и ему последовать вскоре за Цезарем в могилу? Смерть Цезаря была для него ужасным несчастьем. Небольшие выгоды, извлеченные им из своего последнего обращения, не только были потеряны, но грозили обернуться против него. Консерваторы и умеренные цезарианцы, ободрившись и сделавшись могущественными благодаря успеху заговора, имели все шансы снова захватить власть. Если бы им это удалось, что случилось бы-с ним, на кого заговорщики должны были смотреть как на изменника? Правда, посланники принесли дружественные предложения, но Антоний, не знавший, что заговорщики были смущены и колебались, а считавший их, напротив, решительными и смелыми, не доверял им, увидев в этих мирных предложениях ловушку. Нужно ли ему отправиться на Капитолий к заговорщикам, которые должны были иметь сильное желание убить его вслед за Цезарем? Антоний все же не мог совершенно отвергнуть мирные предложения и ускорить окончательный разрыв в тот момент, когда он был беззащитен и имел с собой только одного Лепила. В этом трудном положении он поступил так, как обыкновенно поступают, когда не знают, на что решиться: он попросил дать ему подумать до следующего вечера.