Выбрать главу

Первые переговоры между Антонием и Октавианом

Обуреваемый этими сомнениями, Антоний получил от Октавиана просьбу о встрече. Антонию нетрудно было бы понять причину свидания, даже если бы молодой человек ничего не сказал о ней. между Ни из чего не следует, что Антоний был склонен возвратить деньги Антонием Цезаря их законному наследнику, и было даже невероятно, чтобы и он серьезно считался с личностью, претензиями и происками молодого человека. Напротив, вероятно, что требования Октавиана вызвали в нем совершенно другую мысль: так как Цезарь назначил его и Децима Брута вторыми наследниками и так как Децим Брут не будет никогда в состоянии защитить свои права, то он должен постараться заставить Октавиана отказаться от его наследства и взять себе его часть.[133] Антоний думал напугать молодого человека, обойтись с ним несколько неучтиво и, когда Октавиан явился во дворец Помпея, начал с того, что заставил его долго ждать; потом наконец приняв его, едва позволил ему произнести несколько слов и грубо прервал, говоря, что он безумец, если в такие годы считает себя способным наследовать Цезарю. Затем Антоний вышел, не дав молодому человеку времени на ответ и оставив его сконфуженным и оскорбленным.[134] Антонию нужно было заняться более важными делами, чем просьбой этого юноши. Дни проходили, наступил конец мая. Антонию наконец удалось привлечь на свою сторону Долабеллу, дав ему значительную сумму, взятую в государственном казначействе, и пообещав добиться продолжения его проконсульства. Хотя все думали, что он заявит свою просьбу сенату 1 июня, он не мог еще выбрать момент, в который нужно было начать решительные действия. В последних числах мая он получил письмо от Брута и Кассия, которые спрашивали его, с какой целью он набрал столько ветеранов; они утверждали, что предлог обеспечить обещанные Цезарем вознаграждения не имел значения, ибо никто из консерваторов не думает их отнимать.[135] Антоний хотел тогда успокоить их и через Гирция и Бальба сообщил им, что после первых заседаний сената он предоставит им провинции, на которые они имели право, но эти провинции не были им названы.[136] В общем, он не решался вступить в открытую войну с убийцами Цезаря, ещё страшась могущества консервативной партии. Однако Цицерон писал Аттику, что, к несчастью, консервативная партия не была уже более тем, чем она была пять лет тому назад, когда с такой смелостью объявила войну Цезарю![137] 

Последние дни мая

Оратор лучше консула понимал положение дел. Присутствие ветеранов и тревожные слухи испугали тех, кто оставался. Гирций, вернувшийся в Рим, снова уехал из него и отправился в Тускул,[138]чтобы написать там, по совету Бальба, продолжение комментариев Цезаря.[139]Говорили, что на заседании 1 июня не будут присутствовать и избранные на следующий год консулы.[140] Все это вовсе не могло побудить вернуться в Рим тех, кто уже уехал из него; и с разных сторон Цицерону советовали не возвращаться в столицу. Он, однако, упорствовал, поехал в Арпин, а оттуда после 25-го числа — в Тускул и написал Аттику, что хочет, во всяком случае, отдать себе полный отчет в происходящем;[141] но в Тускуле он нашел Гирция, заклинавшего его не ехать далее.[142] Брут и Кассий в эти последние дни мая также были в большой нерешительности ввиду противоречивых слухов. Им то говорили, что Антоний заставит утвердить за ними их провинции, то, что он расставляет им сети; они просили совета у всех, вызвали из Рима Сервилию, писали и заставляли писать друзьям, Цицерону и Аттику, чтобы те приехали в Ланувий поговорить с ними;[143] наконец, решились попросить Аттика взять на себя инициативу займа у богатых римских всадников, чтобы доставить Бруту и Кассию деньги — нерв войны. Друг Брута, Гай Флавий, отправился в Рим вести переговоры с главой финансистов.[144] Кассий, кроме того, писал письмо за письмом к Цицерону,[145] прося его похлопотать за них у Гирция и Пансы, двух консулов следующего года. Цицерон, не знавший, что посоветовать, предполагал быть в Ланувии 29 или 30 мая,[146] хотя боялся дать повод к разговорам своими приездами и отъездами.[147] Аттик также согласился приехать туда,[148] но заранее отказался взять на себя инициативу займа у римских всадников.[149] Он не хотел, возможно, слишком компрометировать себя; может быть, он также отчаялся в удаче предприятия, ибо люди, обладающие деньгами, всегда желая поддержания общественного порядка, не любят, однако, тратить на это деньги. Когда, вероятно, 30 мая, Аттик и Цицерон встретились в Ланувии с Брутом и Кассием, они после долгой беседы должны были признаться, что Антоний отныне был господином положения и мог причинить им вред, какой только хотел.[150]

вернуться

133

Floras, IV, IV, I.

вернуться

134

Рассказ о свидании, находящийся у Ал пиана (В. С., III, 14 сл.), извлечен, по мнению Зольтау (Suppi. zu Philologus, VII, с. 604 сл.), из мемуаров Августа и, следовательно, правдив; опускаются только унизительные подробности. Всю правду надо искать у Веллея (II, LX, 30) и у Николая Дамасского (28), где он упоминает о первом свидании Антония и Октавиана, рассказ о котором был помещен в предшествующем тексте, теперь потерянном, и в котором Антоний вел себя грубо с Октавианом. Конечно, об этом первом свидании говорит и Веллей. Плутарх (Anton., 16) передает вкратце суть беседы между Антонием и Октавианом, которая кажется очень вероятной.

вернуться

135

Cicero, F., II, 2.

вернуться

136

Cicero, А., XV, 5, 2.

вернуться

137

Ibid., 3, I: пес causa eadem est пес simile tempus. Causa обозначает здесь «политическую партию», как у Cicero (А., XV, 6, I: causae… amicissimus; и А., VII, 3, 5: causam solum ilia causa non ha bet).

вернуться

138

Ibid., 6, 2; XV, 5, 2: я принимаю для этого текста удачную поправку: qui quidem se afuturum.

вернуться

139

Hirtius, В. G., VIII, praet.

вернуться

140

Cicero, Phil., I, II, 6.

вернуться

141

Cicero, A., XV, 3, I.

вернуться

142

Ibid., 5, 2.

вернуться

143

Ibid., 4, 2 и 5.

вернуться

144

Cornelius Nepos, Att., 8. Что переговоры происходили в этот момент — мое предположение. Факт, что третье лицо, К. Флавий, отправляется к Аттику, наводит на мысль, что Брут и Кассий не были в Риме. Может быть, намек на отказ Аттика встречается у Цицерона (XV, 4, 5, — письмо, написанное в эту эпоху и, конечно, являющееся началом записки, оказавшейся ошибочно присоединенной к предшествующему): quam vellem Б rut о studium tuum navare potuisses! Буассье (Ciceron et ses amis, Paris, 1902, c. 158) помещает эти переговоры позднее, когда Брут был в Македонии. Но мне кажется маловероятным, чтобы он прибегал к помощи Аттика в то время, когда в качестве проконсула мог грабить провинцию или просить денег у сената.

вернуться

145

Cicero, А., XV, 5, 1; XV, б, 1.

вернуться

146

Ruete, Die Correspondenz Ciceros, с. 23.

вернуться

147

Cicero, A., XV, 4, 2: «Lanuvium eundem… non sine multo sermone».

вернуться

148

Ibid., 20, 2: свидание в Ланувии — это, конечно, то, о котором он упоминает, и к нему же относится начало письма Цицерона (А., XV, 8, 1: post tuum discessum).

вернуться

149

Cornel. Nepos, Att., 8.

вернуться

150

Cicero, A., XV, 20, 2: Lanuvii… vidi nostros tantum spei habere ad vivendum, quantum accipissent ab Antonio.