Народная партия
Но если действия консервативной партии сводились к отдельным интригам, то и в народной партии не было единодушия. На ее стороне, без сомнения, были все симпатии народа, в котором поклонение перед Цезарем и ненависть к его убийцам все возрастали; партию поддерживала также коалиция ветеранов и колонистов Цезаря, интересы которых совпадали — они желали или сохранить то, что они получили от диктатора, или получить то, что последний обещал им. Ветераны громко требовали новых битв, а взамен предлагали своим вождям что угодно, даже власть над империей. Но не было никого, кто без колебания осмелился бы взяться за меч. Никто не мог забыть мартовские иды, когда Цезарь, завоеватель Галлии, основатель стольких колоний, пожизненный диктатор, был зарезан днем своими малодушными друзьями и другими лицами в сенате, бывшими у него в долгу, и никто не осмелился броситься ему на помощь. Никто не мог забыть страшную неразбериху в народной партии после смерти своего вождя, превратившейся в несколько месяцев из господствующей партии империи в сброд бандитов и авантюристов; никто не избежал всеобщего уныния; никто не рассчитывал более, как некогда, что удадутся все завоевания, что долги без труда будут уплачены, что политический и экономический кризис, раздиравший Италию, может когда-нибудь окончиться. Италия недавно отчаянно искала выход из своего положения, но гражданская война только усилила развитие всех бедствий. Страшный удар был нанесен крупной собственности, и многие огромные имения, например, имения Помпея и Лабиена, были конфискованы и разделены. Многие трибуны и солдаты Цезаря, став зажиточными и богатыми,[266] если не совсем обеднели, то намного сократили свои доходы; средний класс был не менее обременен долгами. В течение некоторого времени над всеми партиями властвовала сильная революционная диктатура, но в одно утро несколькими ударами кинжала она была грубо уничтожена, и состояние римского мира резко ухудшилось. Государство не имело более управления, оно было то в руках Герофила, то в руках Фульвии.??
При таком неопределенном положении Антоний не мог убаюкивать себя прекрасными иллюзиями. Правда, его брату Луцию были воздвигнуты памятники не только усилиями трибов, но также всадников и ростовщиков; его жена Фульвия могла в это критическое время легко приобретать огромные домены, которые услужливые продавцы[267]давали ей в кредит; сенат послушно повиновался его приказам. Но Антоний видел Цезаря, убитого его самыми близкими друзьями; он видел людей, часто менявших политику в это время и ежедневно противоречивших самим себе. И хотя события вынудили его принять командование толпой авантюристов, составлявших партию Цезаря, он слишком мало доверял им, чтобы вот так легкомысленно, возглавляя эту банду, решиться на энергичные действия. Вынужденный подниматься по крутому и скользкому скату, ступая на мусор под его ногами, в силу необходимости он обязан был не доверять всем и во всем.