Он пришел к убеждению, что для установления мира надо изменить моральный кодекс жизни, рассматривая богатство и власть, так легко портящие людей, не как высшие жизненные блага,[307] которых следует искать и желать, а как тяжелое бремя, которое надо переносить для блага всех, а особенно для блага народа. Какую благодетельную революцию мог бы внести этот новый принцип в нравы и в государство! Знатные наконец поняли бы свои частные и общественные обязанности, перечисляемые и анализируемые Цицероном: жить с достоинством, но без сумасбродства;[308] заниматься земледелием и крупной торговлей;[309] участвовать в политической жизни не для того, чтобы извлекать из этого богатство и подкупать народ, но чтобы ревностно служить интересам бедняков и среднего класса;[310] предпринимать полезные общественные работы, как то: постройку стен, гаваней, водопроводов, городов, а не роскошных монументов — театров, портиков, храмов;[311] не разоряя государственного казначейства, не допускать голода среди бедных[312] и оказывать поддержку случайным должникам, не ликвидируя долги путем революций;[313] давать земли бедным, не отнимая их у законных собственников.[314] Таким образом, целью правительства сделается установление общего блага;[315] и всего этого можно достигнуть точным соблюдением законов, разумной щедростью со стороны знати, упражнением в суровых добродетелях, как то: верности, честности и экономии. «Горе республике, в которой правящий класс обременен долгами и финансовыми затруднениями», — писал друг Аттика, — забывая, к несчастью, свое собственное положение и стремление выпутаться из долгов.[316]
Идеальная республика
ноябрь 44 г. до Р. X
Идеальная республика, о которой он мечтал, не была избавлена от всех обязательств по отношению к народам, над которыми властвовала. Она должна была проявлять над ними свою власть с чувством справедливости и заботиться прежде об их благе, чем о своем собственном;[317] воздерживаться от захватнических войн, подобных тем, какие вели Цезарь, Красе и вожди народной партии в последние годы;[318] не совершать актов бесполезной жестокости, подобных разрушению Коринфа; ненавидеть вероломство и держать слово даже по отношению к врагу;[319] быть вообще, как мы сказали бы теперь, пацифистской, насколько позволяли социальные условия древнего мира. Она должна использовать войну только для сохранения мира, являющегося высшим благом и целью жизни.[320]Она должна была давать преимущество великим ораторам, юристам, великодушным и мудрым гражданам, ученым и философам перед великими воинами,[321] однако при условии, чтобы любовь к науке не отвращала людей от их гражданских обязанностей, которые должны быть постоянным верховным предметом всех усилий. Разделение труда, не допускавшее в ту эпоху, как некогда, быть одновременно оратором, юристом, полководцем, администратором, возвышающее различие индивидуальных способностей и наклонностей, а также вызвавшее падение старых республиканских учреждений, казалось Цицерону началом упадка. По его мнению, нужно было возвратиться к древнему энциклопедическому единству.[322] Воображая, что возможно соединить суровое прошлое с утонченностью и великолепием новых времен, что возможно отнять у первого его чрезмерную грубость, а у последних — их испорченность, Цицерон хотел основать аристократическую республику, в которой не было ни честолюбивых демагогов, ни жестоких консерваторов, ни новых Сулл, ни новых Цезарей, ни новых Гракхов, потому что всех их он осуждал с одинаковой суровостью.[323]
323
Ibid., I, XIV, 43; I, XXII, 76; II, VII, 23; II, VIII, 27; II, XII, 43; И, XXI, 72; II, XXIV; III, XXI, 82.