IX. Филиппики и Мутинская война
Положение в Риме после отъезда Антония. — Реорганизация консервативной партии. — Последние колебания Цицерона. — Третья и четвертая филиппики. — Первые известия об осаде Мутины. — Шестая филиппика и посольство сената к Антонию. — Седьмая филиппика. — Предложения Антония. — Восьмая и девятая филиппики. — Письмо Марка Брута из Македонии. — Контрреволюция Марка Брута в Македонии. — Десятая филиппика. — Одиннадцатая филиппика. — Переписка Октавиана, Гирция и Антония во время осады Мутины. — Двенадцатая филиппика. — Тринадцатая филиппика. — Начало несогласия между Марком Брутом и Цицероном. — Битва при Forum Gallorum. — Четырнадцатая филиппика и битва при Мутине.
Положение после отъезда Антония
декабрь 44 г. Р. X
Когда на следующий день узнали об отъезде Антония, первая реакция среди сенаторов, всадников и богатых римских плебеев ощущение ужаса. В течение пяти лет, начиная с 49 года, было пять междоусобных войн, неужели начинается шестая? Действительно, уже объявляли, что Децим Брут набрал четыре новых легиона и что у него, таким образом, имеется армия из семи легионов;[350] ввиду быстрого хода событий он, вероятно, ускорил начатый им набор. Поэтому многие из влиятельных граждан отправились в Тибур попытаться организовать примирение.[351] Прежде всего оказалось, что Антоний, который боялся гражданской войны так же, как и консерваторы, решил возвратиться в Рим. К несчастью, и на этот раз вмешался Луций, и ему, как говорили, с помощью угроз,[352] удалось заставить Антония отказаться от его намерения. В первых числах декабря Антоний направился в Цизальпинскую Галлию с двумя легионами, преторианской когортой, кавалерией и ветеранами, которые почти все покинули Рим, чтобы последовать за ним. Он уносил с собой также все, что еще оставалось в государственной казне.
Цезарианцы
Одновременно с ветеранами к Антонию, являвшемуся теперь, после явной измены Октавиана, главой партии, присоединилось большое число цезарианцев. Среди них были Децидий Сакса, Т. Мунаций Планк, Цензорин, Тремеллий и Волумний, которого Антоний хотел сделать начальником своей инженерной части. Многие из них поехали на средства, взятые взаймы у Аттика,[353] ссужавшего деньгами обе партии; помогая одновременно консерваторам, он платил эту страховую премию для борьбы против революции. Таким образом, цезарианская партия, изгнавшая в апреле консерваторов из Рима, теперь ввиду неожиданного поворота судьбы была вынуждена сама поспешно оставить метрополию, а это означало выпустить из своих рук все управление, в то время как консерваторы могли свободно вернуться и захватить власть. Остатки непримиримых консерваторов, родственники Помпея и заговорщиков, сразу же поняли, что это был единственный удобный случай разрушить цезарианскую партию и освободить республику от ее опасных врагов. К несчастью, Брут,
Кассий и наиболее влиятельные заговорщики уехали слишком поспешно, а неспособное сенатское большинство, предоставленное самому себе, было более склонно к снисходительности и прощению всех совершенных Антонием беззаконий. Командование Децима должно было окончиться через несколько дней; Антоний, думали они, может хорошо управлять Галлией в течение пяти лет, несмотря на нарушение мелких формальностей. Не лучше ли было уступить?[354]С другой стороны, даже из врагов Антония в сенате никто не отваживался первым начать войну.
Децим и Октавиан
В начале декабря республика оказалась, таким образом, оставленной всеми в неописуемом беспорядке. Не было более консулов, недоставало многих преторов, и скоро истекал срок функций всех магистратов. Это был хороший предлог, чтобы отложить все и ждать до 10 декабря, когда должны были вступить в должность новые трибуны; терпение сделалось лозунгом всех трусов, бывших в большинстве. Ожидание давало возможность увидеть, на что решится Децим Брут, пожелает ли он уступить или будет сопротивляться.
Это было важно, потому что от Децима зависело многое. В частной переписке его призывали к сопротивлению, даже уезжали к нему, но никто не смел предложить созвать сенат и законно уполномочить Брута обьявить войну Антонию; многие, напротив, надеялись, что Брут уступит. Только один человек работал в пользу консерваторов и убийц Цезаря, и это был сын Цезаря — Октавиан, который, очень довольный счастливым спасением от опасности, быстро скрылся в Альбу к двум мятежным легионам. Октавиан был покинут почти всей цезарианской партией, но небольшая группа непримиримых консерваторов продолжала ободрять его, льстить ему и обходиться с ним как с героем. Эти симпатии со стороны аристократической партии возбудили в честолюбивом молодом человеке желание воспользоваться беспорядком, чтобы, вызвав во что бы то ни стало войну, приобрести официальную власть. Он отправил послов к Дециму, предлагая ему свою помощь и союз, если тот пожелает сопротивляться консулу;[355] он льстил солдатам и спровоцировал легионеров предложить ему знаки пропретора, которые с притворной скромностью отверг;[356] через посредство своих друзей и родных он завязал переговоры с наиболее враждебными Антонию знатными людьми и с родственниками заговорщиков; он предлагал им приготовить армию в помощь Дециму, образовать легион из новобранцев, отправиться с двумя легионами в Альбы в Арреций к ветеранам своего отца и реформировать седьмой и восьмой легионы Цезаря, если ему предоставят необходимую законную власть.
352
Cicero, Phil., VI, IV, 10: nuper quidem dicitur ad Tibur, ut opinor, cum ei (Lucio Antonio) labare M. Antonius videretur, mortem fratri esse minitatus.