Консервативная партия
Однако те из консерваторов, которые не были ослеплены ненавистью к Антонию, очень холодно отвечали на такое проявление усердия. Восстание двух легионов, скорее, увеличило, чем уменьшило, их недоверие и отвращение к сыну Цезаря. Кроме того, имелось затруднение более общего характера: чтобы начать борьбу с Антонием не на жизнь, а на смерть, как желал Октавиан, нужен был всеми признанный вождь, который мог бы руководить ею. Обращались к Цицерону, но тот колебался и все возвращался к своей идее не являться в сенат до первого января.[357] Однако после отъезда ветеранов дышать стало легче, многие консерваторы ободрились и начали вступать в переговоры и соглашения. Цицерон, не забывший оскорбления, нанесенного ему Антонием первого сентября, после долгих философских размышлений снова испытывал известную потребность в деятельности. Между тем в Рим прибыл некто Луп, посланный Децимом просить у наиболее компетентных людей совета, что делать. Тайное собрание, в котором приняли участие также Сервий Сульпиций и Скрибоний Либон, тесть Помпея, состоялось в доме Цицерона, который, конечно, был уже вполне осведомлен о предложениях Октавиана. Решили посоветовать Дециму действовать самостоятельно, не дожидаясь приказаний сената.[358] Некто М. Сей тотчас выехал с этим ответом. Несмотря на это, в первых числах декабря положение продолжало быть неопределенным; Цицерон еще очень сомневался, чтобы Децим осмелился взять на себя ту ответственность, которой все в Риме старались избежать, хотя не преминул написать ему, что не следует рассматривать как безумную идею набор Октавиана и восстание двух легионов, которые были поддержаны всеми добрыми гражданами.[359]
Эдикт Децима
Наконец, 10 декабря вступили в должность новые трибуны, и к этому времени Гай Антоний уехал с шумной когортой своих друзей в Македонию, решив насколько возможно ускорить свое путешествие. Однако новые трибуны в свою очередь потеряли несколько дней, ничего не предпринимая; наконец, он решил созвать сенат на 20 декабря, но не для того, чтобы заняться Антонием или Децимом, а для принятия мер к тому, чтобы новые консулы могли безопасно вступить в должность.[360] Народ с большим трудом привык к мысли, что ветераны покинули Рим. Но в этот же день — вероятно, 14 или 15 декабря — в Риме узнали, что Децим опубликовал эдикт, в котором объявлял, что не признает Антония правителем Галлии и будет продолжать управлять этой провинцией от имени сената.[361]Децим, следовательно, хотел войны. Эта новость вызвала в Риме сильное волнение. Особенно был потрясен Цицерон. Сохранять ли ему свое намерение не появляться в сенате до 1 января или идти на заседание 20 декабря? Друзья и родственники Октавиана активно настаивали на последнем: обсуждение дел, несомненно, нарушит обычный порядок дня, намеченный трибунами, и перейдет к обсуждению эдикта Децима. И неужели Цицерон упустит удобный случай исполнить великий подвиг, еще более славный, чем преследование Катилины, — окончательно разрушить партию Цезаря и восстановить республику? Все, что было наиболее благородного в его честолюбии — чувство долга к родине, идеальная любовь к республиканской свободе, ненависть к Антонию, любовь к друзьям, погибшим в гражданской войне или находившимся в опасности, — все это побуждало его действовать. Но трудности были бесчисленны, опасности — очень велики.
358
Ibid., 7, 1. По поводу даты этого письма и свидания, давшего повод для многочисленных споров, см.: Sternkopf в Philol., Bd LX, с. 297, в котором свидание назначалось на 12 декабря. Допуская, что Цицерон возвратился в Рим 27 ноября, можно предположить его даже в первой декаде месяца.
361
Cicero, Phil., Ill, IV, 8; App.(B. C., Ill, 49), который говорит, что Децим сделал это вследствие приказа сената, противоречит третьей филиппике Цицерона.