Приготовление к сенатскому заседанию
16—17 марта 44 г. до Р. X
Наступил вечер, мрак окутал узкие улицы и перекрестки; трудовой день должен был бы, как обычно, уснуть под покровом ночи; к лишь время от времени появлялась толпа с факелами в руках, мелькал прохожий с фонарем или наощупь во мраке пробирался какой-нибудь заблудившийся человек. На Капитолии никому не хотелось идти в храм богини Земли: заговорщики сразу поняли, почему Антоний прервал с ними переговоры и внезапно передал все сенату, куда им нельзя было явиться. Побуждаемые грозящей опасностью, они решили принять все меры, чтобы послать на заседание сената нужное им большинство. Антоний и Лепид со своей стороны также старались обеспечить себе большинство в сенате: они предложили ветеранам и колонистам, кто только мог, всем собраться вокруг храма богини Земли с целью устрашить консерваторов. Таким образом, в Риме во мраке ночи нужно было продолжать дневную работу. Консул приказал зажечь на площадях, перекрестках и улицах большие огни, чтобы помочь выйти тем, у кого не было рабов для несения факелов. При дрожащем свете этих костров можно было видеть посланных от заговорщиков, поспешно проходивших к сенаторам с просьбой непременно прийти на следующий день на заседание; группы опоздавших ветеранов из окрестностей, магистратов и знатных лиц, направлявшихся друг к другу для совещаний; патрулирующих солдат, толпы ремесленников, вольноотпущенников, плебеев, собиравшихся в свои коллегии. Глубокой ночью, вероятно, в доме Антония состоялось собрание цезарианцев. На этом собрании, кажется, из вождей партии были только Гирций, Лепид и Антоний, и обсуждение положения дел затянулось. Некоторые цезарианцы хотели позволить заговорщикам выйти из Рима, взяв с них обещание не возбуждать волнений. Гирций предложил помириться и принять предложение заговорщиков вместе работать над восстановлением республиканского правления, предоставив окончательное решение сенату. Напротив, Лепид, которому удачные события прошедшего дня, без сомнения, вскружили голову, сделал цезарианцам предложение, аналогичное предложению Цицерона консерваторам: решиться на государственный переворот, взять приступом Капитолий и при полном одобрении народа казнить всех заговорщиков, в числе которых был и его зять. Но подобно тому как Брут и Кассий отвергли предложение Цицерона, Антоний не одобрил совета Лепида и принял предложение Гирция. Он знал, что по всей Италии богатые и зажиточные классы были расположены к заговорщикам, и ему казалось неблагоразумным прибегать к насилию, когда можно было благодаря крикам и угрозам толпы ветеранов получить все от законной власти, т. е. от сената.
Прибытие сенаторов
16—17 марта 44 г. до Р. X
Итак, решение было предоставлено сенату, но никто не знал, какая партия будет иметь там большинство. Лепид и Антоний думали иметь его на своей стороне и продолжали посылать ветеранов и колонистов к храму богини Земли. Все еще охваченные страхом заговорщики боялись, что это большинство будет для них опасно, и умоляли своих друзей явиться на заседание. Все партии и все сенаторы, впрочем, предполагали принять в нем участие, но без явно выраженных намерений и без вполне определенной цели. Что должно было произойти при такой неопределенности? Многие сенаторы, отправляясь утром 17 марта в храм, с беспокойством спрашивали себя об этом, когда проходили между рядами солдат, поставленных Антонием и Лепидом для поддержания порядка, среди беспокойной и волнующейся толпы поклонников Цезаря. При проходе сенаторов волнение толпы, крики и свистки увеличивались. Внутри храма сенаторы образовывали группы и тревожно беседовали, постоянно прислушиваясь к свирепствовавшему снаружи реву бури и опасались, не закончится ли все это каким-нибудь несчастьем. Вдруг шум еще более усилился. Кое-кто, без сомнения, стал жертвой толпы. Это проходил Цинна, претор, накануне на форуме порицавший Цезаря. Однако толпа не осмелилась применить к нему насилие, и, подобно всем прочим сенаторам, он явился здоровый и невредимый. Явился Долабелла и занял место консула. Наконец, под громкие аплодисменты народа явились Лепид и Антоний, но не было ни одного из заговорщиков.
Сенаторские прения
17 марта 44 г. до Р. X
Антоний с самого начала должен был сознаться в своей ошибке, Несмотря на присутствие ветеранов и солдат, на отсутствие заговорщиков, сенатское большинство так импонировало убийцам Цезаря, что Антоний счел невозможным добиться мероприятий, направленных против них, а особенно во вред Дециму. Действительно, предложение пригласить заговорщиков для участия в заседании, другими словами — иметь союзниками своих судей, было тотчас принято без возражений. Слишком много накопилось ненависти к Цезарю; республиканские традиции были еще слишком живы даже в этом сенате, который неоднократно перетасовывал сам Цезарь; тираноубийцы, и так уже многочисленные, имели там слишком много родственников и друзей. Если Антоний и Лепид могли окружить сенат толпой друзей Цезаря, то в самом сенате были почти исключительно его враги: друзья воздержались от прихода или не смели выступить с речью. Но с переходом к обсуждению убийства прения превратились в беспорядочное столкновение противоположных мнений. Некоторые сенаторы, в том числе Тиберий Клавдий Нерон, утверждали, что это убийство следует считать убийством тирана и, следовательно, по старому обычаю надо декретировать награды его виновникам, как было сделано некогда для убийц Гракхов. Другие, более благоразумные, были согласны, что заговорщики, конечно, совершили прекрасное дело, но что награждать их за это было бы слишком: разве не достаточно для них простой похвалы? Были, наконец, сенаторы, старавшиеся примирить страх, который они испытывали перед убийством, и почтение, которое внушило им мнение большинства; они объявили, что даже похвалы несвоевременны и что достаточно только безнаказанности. Но первые возражали на это, выставив неизбежную дилемму: или Цезарь был убит как тиран, или его убийцы заслуживают казни. На эту тему спорили долго — очевидное доказательство, что, хотя крайние предложения и были встречены шумными аплодисментами, все же они не давали полного удовлетворения собранию. Мало-помалу спор привел противников к основному вопросу, от которого зависело все: был Цезарь тираном или нет?