Эти мысли повторяются, принимая самые различные и самые удивительные формы, странно перемешанные с радостными и сладострастными темами и распространяют на все его стихотворения беспредельную и трогательную печаль.
Оды как отражение эпохи Августа
Это странное собрание стихотворений, идеальное единство которых состоит как раз из противоречий их составных частей. Если понять эту поэму, понятны будут и колебания в политике Августа. Никто лучше Горация не доходил до дна глубокой нравственной бездны, на которой возвышается гигантское здание империи. Кто, в самом деле, мог осмелиться на великие дела, когда вся нация была погружена в такое великое противоречие? Как мужественно работать с такими изношенными орудиями? Было бы слишком просто видеть, как делают некоторые историки, во всем деле Августа только «политическую комедию», предназначенную скрывать монархию под республиканскими формами. Было истинной трагедией примирить милитаризм древней Италии с культурой эллинизированной Азии, в особенности с тех пор, как завоевание Египта сделало оба этих элемента более непримиримыми, чем когда-либо.
Глава III
Религиозное возрождение и «Энеида»
Беспорядок и смятение. — Основание Augustae Praetoriae Salassorum. — Посольства в Риме. — Новый поворот общественного настроения. — Прогресс пуританского движения. — «Энеида». — Основная концепция «Энеиды». — Главный герой поэмы. — Подземное царство «Энеиды». — Гораций и Вергилий. — Запутанное положение на Востоке. — Марцелл и Тиберий. — Занятия Августа в Риме. — Экспедиция в Йемен. — Болезнь Августа. — Антоний Муза и римские врачи.
Экспедиции в поисках сокровищ
Правительство, восстановленное в 27 г., в 25 г. начало уже дезорганизовываться. В Риме в этот год не нашли достаточного числа кандидатов для занятия двенадцати вакантных квесторских мест,[150]и если Агриппа освятил Пантеон,[151] то все общественные работы, от дорог до раздачи хлеба, продолжали функционировать так же плохо, как и раньше; новая магистратура префектов aerarii Saturn! не давала никакого удовлетворительного результата.[152] В провинциях правители в общем так мало занимались ревностным выполнением своих обязанностей, что Августу вскоре пришлось поручить наблюдение за всеми ими. Напрасно в момент восстановления республики им назначили жалованье для возбуждения их усердия: большинство взяло деньги, но не обременило себя никакими трудами. Точно так же сенат употребил возвращенный ему авторитет, чтобы погрузиться в сон. Члены его не являлись на заседания; прения не имели никакого значения и интереса; предпочитали оставить Августу заботу принимать все решения, ограничиваясь только их одобрением.[153] Но Август, бывший далеко, в Испании, напротив, хотел заниматься только финансами и, молча, почти тайком, продолжал свои экспедиции, целью которых было доставить империи драгоценные металлы. Весной этого года[154] один офицер префекта Египта, Элий Галл, высадил в порт Красного моря десять тысяч солдат и отряд, присланный иудейским царем, чтобы попробовать произвести за счет египетского казначейства экспедицию в Йемен. Август решился на эту экспедицию, думая, что^ можно рассчитывать на помощь набатейцев, живших на границе с Сирией и признававших римский протекторат.
Немного позднее, около половины 25 г., война против контабров и астурийцев, по-видимому, была окончена и золотые рудники завоеваны. В тот же самый год Мурена удачно окончил свою экспедицию в долину салассов, употребив, впрочем, бесчестный способ, чтобы захватить и обратить в рабство способную к войне часть населения;[155] потом он начал постройку римской колонии Августа Претория, современной Аосты. Наконец, в этом же году, вероятно, в последних месяцах, Август по декрету сената наложил на альпийское население Галлии, Далмации и Паннонии новые подати, план которых составил Ликий и между которыми были, без сомнения, поземельный налог и, по крайней мере для Галлии, знаменитая quadrage Galliarum, пошлина в 2,5 % на все ввезенные товары. Но если эти мелкие военные экспедиции и незначительные фискальные реформы заставили пасть на Италию столь желанный золотой дождь, то они не могли вызвать в ней энтузиазм и напоить ее до такой степени, чтобы уничтожить в ней то неясное беспокойство, которое происходит от внутреннего беспорядка. Теперь, когда по окончании гражданской войны повсюду вновь начали бояться Рима в лице его нового главы, со всех сторон стали приходить послы. Жившие в степях южной России скифы отправили посольство к Августу в Испанию, и послы индийского царя также дошли до Испании, чтобы засвидетельствовать свое почтение преемнику Птолемеев в управлении Египтом, с которым жители Индии вели значительную торговлю.[156] Все эти знаки почтения сильно льстили национальной гордости Италии, но их было недостаточно, чтобы успокоить народное недовольство.
152
Мы увидим, что в 22 г. Август предложил новую реформу этой магистратуры; это доказывает, что произведенные реформы не дали хорошего результата.
153
Мы увидим, что в 22 г. Август предложил новую реформу этой магистратуры; это доказывает, что произведенные реформы не дали хорошего результата.
154
Мне кажется несомненным, что Элий Галл начал свою экспедицию в конце весны 25 г. до Р. X. Иосиф (A. I., XV, IX, 3) говорит нам, что экспедиция происходила в тринадцатом году царствования Ирода, т. е. между весной 25 и весной 24 г. Страбон (XVII, 1, 54) говорит, что, когда Галл был в Аравии, эфиопы вторглись в Египет, что Петроний двинулся, чтобы отразить их, и что он послал тысячу пленников Августу: νεωστι εκ Καντάβςων η'κοντι. А мы увидим, что Август вернулся в Рим в первой половине 24 г. Следовательно, зимой 25/24 г. Петроний возвратился в Александрию после своего похода против эфиопов, бывшего, таким образом, осенью 25 г. Поэтому осенью 25 г. Элий Галл был уже за пределами Египта. Но Страбон (XVI, IV, 24) говорит нам, что Элий Галл, прибыв в Левкокому, должен был провести там лето и зиму для лечения своих больных солдат. Дело идет о лете и зиме 25 г., так как осенью 25 г. он был, как мы уже видели, вне Египта. Следовательно, он отправился в конце весны, как говорит Иосиф со своей обычной точностью. Последнее доказательство этого мы имеем у Диона, который (LIII, 29) рассказывает нам историю экспедиции 24 г. Рассказ Страбона действительно указывает нам, что наиболее важная часть экспедиции происходила в 24 г. Проведя зиму 25/24 г. в Левкокоме в заботах о своих больных солдатах, Галл выступил в поход в начале весны 24 г.; ему нужно было шесть месяцев для наступления и два месяца для возвращения (Strabo, XVI, XIV, 24), поэтому он возвратился около конца 24 г., и, следовательно, в этом году и была его настоящая экспедиция.
155
Strabo, IV, VI, 7; Sueton. Aug., 21; Dio, LIII, 25.— По мнению Белоха, невозможно. чтобы Варрон взял 36 000 пленных, и действительно, можно спросить себя, могла ли современная долина Аосты кормить некогда, по крайней мере в нормальное время, столь многочисленное население. Однако нужно заметить, что с давних пор эта долина сделалась убежищем эмигрантов, живших разбоем и грабежом, и, таким образом, там могло находиться население более многочисленное, чем обыкновенно.
156
St. Hieron., ad ann. Abraham. 1992 (25 до P. X.): Augustus Calabriam (sic) et Gallos vectiqales facit; Chron. Pasch., I, 365 (Bonn): Αύγουστος ΚαΤσαρ Καλαβρίαν και Γαλατάς δποφόροις εποίησεν; G. Syncellus, I, 592 (Bonn): Αύγουστος Γαλαταις φόςους έβετο. Мне кажется несомненным, что Γαλαται, о которых идет речь, означают трансальпинских галлов, а не малоазиатских галатов. Бл. Иероним действительно говорит Gallos, а не Galatas, и это очень важный аргумент; Perrot (De Galatia provincia Romana, Lutetiae Parisiorum, 1867, 34–35) доказал, что с первого века империи латинские писатели называют европейских галлов Galli, а азиатских — Galatae. Но окончательно этот аргумент подтверждается самим 6л. Иеронимом и Синкеллом, которые отличают эту подать, наложенную на галлов, от обращения Галатии в римскую провинцию, что произошло на следующий год. Несколько ниже мы читаем: St. Hieron., ad апп. Abrah., 1993: М. Lollius Galatiam romanam provinciam fecit; Syncellus, I, 592 (Bonn): Λόλλιος Μάρκος Ρωμαίοις Γαλατίαν έπεκτήσατο. Пасхальная хроника не говорит об обращении Галатии в провинцию. Мне поэтому кажется очевидным, что галлы, на которых, по словам бл. Иеронима, была наложена подать в 25 г., — иной народ, а не галаты, сделанные римскими подданными в следующем году, и что это два совершенно различных события: в первом случае налагают подать на уже покоренный народ, во втором обращают союзный народ в своих подданных. Первая операция — фискальная, вторая — политическая. Кроме того, бл. Иероним и Пасхальная хроника упоминают вместе с этим народом, на который была наложена в 25 г. подать, еще другой народ: Calabres. Это очевидная ошибка, так как Калабрия составляла часть Италии, но она также показывает нам, что дело идет здесь о финансовой операции, не имевшей ничего общего с присоединением азиатской Галатии, бывшим совершенно изолированным актом. В эти годы к империи были присоединены только одни галаты, и никто другой. Но что же это за народ, на который наложили подать одновременно с галлами? На этот счет мы можем делать только предположения и полагать, например, что нужно читать: Dalmatas. В эту эпоху на Далмацию были, по-видимому, наложены тяжелые подати, потому что она, утомленная столь большой тяжестью, возмутилась через несколько лет. Наконец, если обратить внимание, что, как мы сказали в примечании на с. 345, единственным возможным объяснением путешествия Августа в Галлию в 27 г. и назначенной им тогда переписи является его проект увеличить налоги в Галлии, то делается очевидным, что несколько слов бл. Иеронима сохраняют нам дату и воспоминание об этом событии римской фискальной истории, которое должно было иметь столь важные последствия для истории мира. Очевидно, сами древние сознавали его важность, ибо память о нем была так прочна, что бл. Иероним отметил его в своей хронологии. Я предполагаю, что в то же время увеличили налоги, недавно наложенные на паннонцев и альпийские народности, которые скоро восстали по этой причине.