Рост благосостояния на Востоке. Прогресс в Греции
15 г. до P.X
Август, принимая меры к защите Рейна и Дуная, не только охранял целостность империи, но и обеспечивал обширные рынки состояния за промышленными городами Востока. Потребление даже индийских, продуктов, шелка, риса и жемчуга все возрастало во всем средиземноморском мире,[73] и Восток, естественный посредник, получал большую прибыль от этой торговли; преимущественно обогащался Египет, победоносно конкурируя с арабами Йемена. Во времена Птолемеев лишь несколько судов ежегодно выходили из Миосхорма, египетского порта на Красном море, чтобы направиться в Индию; теперь там был целый маленький торговый флот, поддерживавший торговлю с крайним Востоком, и число составлявших этот флот судов ежегодно увеличивалось вместе с числом купцов, обогащавшихся в этих путешествиях.[74] Все ремесла, все отрасли торговли, все культуры процветали в Египте, Сирии и Малой Азии, и даже в Греции начало обнаруживаться некоторое возрождение. В Патрах процветала виссо-новая промышленность, и основание римской колонии не замедлило обогатить город, ибо Август наделил колонистов землями и много мелких городов должны были платить подать.[75] Мраморные ломни Аттики, Тайгета, острова Фасос, Крокий и Тенар начинали отправлять много мрамора в Италию.[76] Лакония, Фессалия и Элида вывозили в Рим лошадей для цирковых игр.[77] Города, расположенные при устье Дуная, начинали покупать в Греции вина и одежды.[78] Такие города, как Гипата, в долине верхнего Сперхея, и Тифорея, в долине верхнего Кефисса, принялись добывать из соседних оливковых насаждений прекрасное масло, и будущность, по-видимому, улыбалась им, несмотря на общее разорение Греции.[79] Восток, казалось, обрел тот прочный мир, ту безопасность на суше и на море, в которой нуждаются торговые и промышленные страны, и в этом мире, в этой безопасности он снова быстро обогащался, привлекая к себе отовсюду драгоценные металлы. Если он не вполне излечился от бесчисленных испытывавшихся им бедствий: расового раздора, политического упадка, религиозного беспорядка, морального падения, — то он, по крайней мере, имел силы легче сносить их. Посреди неожиданно вернувшегося благополучия, в то время как все думали, что оно навсегда изгнано с земли, в поспешности, с которой повсюду начали собирать то, что приносил его рог изобилия, все классы и все расы забывали понемногу о злобе и зависти, которые возродил долгий кризис; даже арабу, царю Иудеи, позволяли выражать от имени всех великие нужды Востока и повергать их к стопам Рима. Эти нужды состояли в соглашении народов, языков, религий, в общем интересе эксплуатировать при помощи торговли, искусств, наук, пороков и религиозных басен варварский Запад, который Август готовился открыть римским мечом восточному вторжению.
78
Dio Chrysostom. Or., XXXVI, 444; XII, 198a; у Диона Хризостома речь идет о позднейшей эпохе, но очевидно, что эти торговые перемены должны были начаться в эту эпоху, когда повсюду возрождалось благосостояние.