Лев, который так страшно рычал и кусал в эпоху Митридата, теперь покорно, как ягненок, лизал руки Агриппы. В своих схватках с европейскими львятами Август мог спрашивать себя, не прав ли был Антоний, желая перенести империю на Восток. Насколько, действительно, империя была бы спокойна и обеспечена без этих столь беспокойных европейских провинций! Но теперь уже нельзя было отступить. Пока Агриппа и Ирод путешествовали по Востоку, Август обдумывал в Галлии два проекта, превосходившие по значению те, которые он выполнил в этот год: административную реорганизацию Галлии и завоевание Германии.
Глава III
Завоевание Германии
Мотивы завоевания Германии. — Административная реорганизация Галлии. — Трудность завоевания Германии. — Возрастающая популярность Августа. — Numen Августа и его алтари. — Культ Августа и его значение. — Возвращение Августа в Рим. — Новое и старое поколение. — Реакция против возвращения к традициям и пуританизму. — Овидий. — „Amores”.— Овидий и знать. — Завоевание Германии и новое поколение. — Новая реформа сената. — План завоевания Германии. — Вторжение в Германию по рекам.
Мотивы завоевания Германии
С начала своего принципата Август не выступал открыто против мотивы расширительной политики; вместе с тем он всегда отвращал опасные завоевания стремления от границ империи и умел находить тысячи предлогов, Германии чтобы обманывать народное нетерпение и честолюбие. Таким образом он заключил с Парфией мир, в то время как Италия желала войны. Пятнадцать лет такой политики принесли желанный результат: Италия незаметно начала привыкать к систематическому бездействию ее иностранной политики и довольствоваться скромными трофеями, приносимыми легионами, сражавшимися на севере Испании или в альпийских долинах. Возрастающая зажиточность, возобновленный престиж государства, забвение Акция и столь явный упадок сената определили новое направление общественного мнения.
Как задумывать крупные завоевания, когда сенат, который должен был ими руководить, был парализован и бессилен? И как раз в этот момент, когда общественное мнение, успокоившись, перестало толкать Августа на путь завоеваний, последний, почти один, спокойно и холодно решился на очень обширное и серьезное предприятие.
У древних и современных историков эта чрезвычайная перемена происходит так неожиданно, что единственной причиной ее является непроницаемое колебание личной воли. Но причины должны быть гораздо глубже и сложнее. Если бы Август около этого времени не убедился, что завоевание Германии абсолютно необходимо, то нельзя было бы объяснить, как он, всегда избегавший ответственности, бросился и увлек Рим с его слабым сенатом и полуразрушенной аристократией в такое важное предприятие. Какие причины могли убедить его в том, что завоевание Германии необходимо? За недостатком прямых документов приходится прибегать к гипотезам, а между гипотезами самую простую и вероятную надо, по моему мнению, искать в галльских делах. Невероятно, чтобы Германия одна казалась Августу заслуживающей тяжелых жертв завоевания. Это завоевание могло казаться ему необходимым только для сохранения Галлии, ценность которой открыл ему Ликин. Поэтому мысль об этом предприятии должно связать с крупными спорами между галльскими вождями и вольноотпущенником, происходившими в присутствии Августа. Эти споры обозначают решительную эпоху в истории Рима, когда, благодаря открывшему ей глаза Ликину, правившая империей олигархия поняла, наконец, огромную ценность завоеванных Цезарем территорий. Уже пятнадцать лет Август обыскивал всю империю, от гор Испании до плоскогорий Малой Азии, от городов Сирии до альпийских деревень, с целью найти деньги; он должен был считать счастьем для Рима возможность эксплуатировать по ту сторону Альп, посреди европейских провинций, пограничную с Италией территорию, которая со временем должна была сравняться с наиболее богатыми провинциями империи и которая представляла собой обширный рынок для италийского земледелия и промышленности. К очевидным для всех экономическим выгодам присоединялись большие политические выгоды. Италия принудила Августа завоевать и присоединить Египет, чтобы наложить неслыханное унижение на Восток, слишком возгордившийся во время гражданских войн; но, хотя она жестоко отомстила на всем Востоке за слишком честолюбивые домогательства Клеопатры, ее положение относительно империи не изменилось. Западные провинции, даже во главе с Италией, образовывали часть империи, слишком уступавшую по населению, богатству и важности восточной части. Несмотря на презрение, которое римский национализм питал к восточным жителям, Италия и республика жили, главным образом, доходами восточных провинций. Август, Агриппа, проконсулы были вынуждены оказывать уважение своей восточной клиент еле, городам, монархиям и самым незначительным государствам, находившимся под протекторатом Рима. Рим расточал теперь идумеянину Ироду, варварскому царьку, любезности и милости, в которых два столетия тому назад сенат отказывал славным преемникам Александра, наиболее возвышенным представителям истинного эллинизма. Превосходство Востока, и особенно влияние Египта, быстро увеличивалось по мере того, как мир уничтожал воспоминания о последней гражданской войне и распространял в империи и в Италии более утонченную и более образованную цивилизацию. Вполне вероятно поэтому, что Август предвидел в будущей Галлии, описанной Ликином, такой богатой и такой населенной, не только важный источник для имперского казначейства, но и противовес слишком обширным, богатым и населенным восточным провинциям. Если бы Италии удалось расширить свои пределы и образовать за Альпами обширную провинцию, населенную, богатую, торговую, промышленную, то она менее нуждалась бы в Востоке, могла бы управлять им с большей энергией и легче сохранять в империи то верховенство, которому угрожал Восток.