Реорганизация Галлии
14 г. до P.X
Поэтому Август, наконец, вполне согласился с Ликином и окончательно усвоил себе точку зрения ловкого вольноотпущенника, но развил ее в план новой, чисто галльской политики. Ликин ограничивался предположением изнурять податями Галлию с целью всеми средствами извлечь из нее все деньги, какие только возможно. Было, однако, очевидно, что нельзя сделать из Галлии Египет Запада с германской угрозой на границе, с восставшими соседними провинциями и скрытой революцией в самой Галлии.
Галлия не была, подобно Египту и Сирии, древней нацией, в течение столетий привыкшей к повиновению и уплате налогов; триумф Ликина довел ее до отчаяния, и так как приближался конец ценза и вся Галлия должна была подчиниться новому фискальному режиму, то оппозиция угрожала воспользоваться всеобщим недовольством, чтобы вызвать восстание, которое должно было быть поддержано вторжением германцев.[80] Если Галлия была главной поддержкой империи на Западе, то нужно было всеми средствами укрепить ее основы; такова, по-видимому, была идея, руководившая начиная с этого момента галльской политикой Августа. Из различных бывших перед ним средств он предпочитал воспользоваться двумя: мудрой административной реорганизацией Галлии и завоеванием Германии. Территориальное деление, найденное Цезарем при своем прибытии в Галлию, существовало всегда. Цезарь оставил его без изменения, а годы мира укрепили его. Наиболее могущественные народы, как-то эдуи и арверны, еще сохраняли в качестве римских союзников свою клиентелу из мелких civitates, которыми они управляли. Рядом с этими народами много больших и малых civitates были помещены прямо под власть или надзор Рима, смотря по тому, были ли они подданными или свободными союзниками. Было очевидно, что с прекращением внутренних войн и превращением Галлии в торгово-промышленную нацию огромные клиентелы арвернов и эдуев не имели бы другого raison d’etre, как сохранение очень старых привилегий и оправдание притязаний на совершенно фиктивное превосходство. С другой стороны, они могли сделаться опасными для Рима в случае нового мятежа в стране как возможные ядра новых национальных коалиций. Август решил поэтому покончить с такими обширными клиентелами, от власти арвернов освободив веллавнов, кадурков и габалов, а от власти эдуев — сегузиавов, амбарров, авлерков и бранновиков. Все эти civitates должны были подчиняться непосредственно Риму.[81] Основываясь на результатах ценза, он свел к большему единообразию прежние civitates, соединяя вместе слишком мелкие из них и разделяя слишком большие; в результате получились шестьдесят civitates, которые нисколько не различались между собой, были почти одинакового значения и размеров, все независимы друг от друга и непосредственно связаны с Римом.[82]
80
Места Тита Ливия, Per., 137: Civitates Germaniae eis Rhenum positae oppugnantur a Druso; et tumultus qui ob censum exorsus in Gallia erat, compositus, и Диона, LIV, 32:…δια το τους Γαλάταζ μη έξελοδουλειν… — ясно показывают, что экспедиция Друза в Германию связана с волнениями, угрожавшими вспыхнуть в Галлии вследствие переписи. Нет повода думать, чтобы они были выдумкой римлян для оправдания вторжения в Германию; наши сведения о галльской и германской истории показывают нам, что Галлия была очень взволнована в эту эпоху и что при всякой попытке к мятежу она рассчитывала на помощь германцев.
81
Страбон (IV, II, 2) говорит нам, что селлавы были освобождены от власти арбернов. Гиршфельдом (Dio Aeduer und Arvemer unter Rom. Herschaft. Bd 2. Sitzungb., 1897, 1100), мне кажется, доказано, что, вероятно, это изменение было произведено Августом и что аналогичные перемены произошли с другими подданными арвернов и эдуев. По моему мнению, многочисленные соображения указывают, что эти изменения, так же как и деление Галлии на три части, произошли в данную эпоху. В итальянском издании (vol. IV, 68, пр. 1) я помещал разделение Галлии на 27 г., но более внимательное исследование привело меня к мысли, что это деление, вероятно, произошло в 14 г. Действительно, в 27 г. Август не останавливался в Галлии; он направился прямо в Испанию, тоща как подобная реформа требовала долгого пребывания в стране и многих приготовлений. Кроме того, мне кажется невероятным, чтобы подобная реорганизация была произведена ранее окончания в Галлии кадастра и ценза. Невероятно также, чтобы кадастр был окончен в 27 г., а ценз только начат в этом году. Наконец, беспокойство о внутреннем состоянии Галлии, заботившее Августа в этот момент, объясняет, почему он предпринял такую реорганизацию в 14 и 13 гг., тогда как в 27 г. для этой меры нет достаточных оснований. Тогда Галлия была в более спокойном состоянии, а Август занят другими, более настоятельными делами.
82
Страбон (IV, II, 2) говорит нам, что на лионском жертвеннике были написаны шестьдесят имен civitatum. При Тиберии (Tacit. Ann., III, 44) civitates было шестьдесят четыре; разницу можно объяснить, как заметил Арнольд (Studies of Roman Imperialism. Manchester, 1906), если вспомнить, что «четыре германских племени: нометы, вангноны, трибоки и раурики — перешли по ту сторону Рейна и были присоединены к Галлии (Ptolem., II, IX, 9). Так как Страбон — источник, более близкий к Августу, то, по моему мнению, должно следовать ему, чтобы приблизиться к истине относительно занимающей нас эпохи.