— Только не надо нравоучений! Вам что, трудно выполнить мою просьбу?
Натали скрестила на груди руки и слегка склонила голову набок, скептически глядя на него.
— Нет. Но я считаю, что такую новость он должен услышать именно от вас!
— Вы проводите с ним больше времени и вам удобней найти подходящий момент, — выдвинул очередной аргумент Дэвид.
— Но вы его отец! — выпалила Натали, возмущенная тем, что ей приходится указывать на столь очевидные факты.
— Знаю, — бросил он, раздраженно вертя в руках карандаш. — Итак, если я правильно понял, вы полагаете, что я должен поговорить с Ником лично?
Она, сдерживаясь, прикусила нижнюю губу и молча кивнула.
— Хорошо, я сделаю это позже. — Заметив, что девушка не двинулась с места, он поинтересовался: — Вы еще что-то хотели сказать?
— Да. Я подумала и решила, что будет лучше, если мы поговорим с Ником вместе.
Потрясающая женщина! Дэвид так резко бросил карандаш на стол, что он покатился и упал на пол.
— Скажите, Натали, вы всегда так себя ведете или только в моем присутствии?
Устремленные на него голубые глаза потемнели.
— Всегда, — сказала она без тени неискренности. — Такой уж у меня характер.
— Хорошо, я учту это.
— Жду вас в детской, — улыбнулась девушка и снова двинулась к двери.
Да, ей удалось взять верх в этом споре, подумал Дэвид, и, что хуже всего, она знает это. Придется что-то срочно придумать, чтобы восстановить контроль над ситуацией.
— Постойте, — властно произнес он. — Пожалуйста, предупредите Ника, что я приду поговорить с ним… — Он бросил взгляд на часы: — в два часа. Надеюсь, с этим вы справитесь?
Натали кивнула и вышла. Тяжелая дубовая дверь с громким стуком захлопнулась за ней.
Дэвид еще несколько секунд смотрел на то место, где стояла девушка, а потом прерывисто вздохнул. Черт бы ее побрал! Если она станет моей женой, пусть формально, нам придется проводить вместе немало времени. А значит, нужно учиться сдерживать свои желания.
Он поднял с пола карандаш и принялся машинально рисовать в блокноте.
Дэвид уже давно испытывал к Натали физическое влечение, и это создавало серьезные проблемы в их общении.
А теперь, когда все будут смотреть на нас как на супругов… — подумал он. И все же ты должен пойти на этот шаг, сказал он себе. Ради Ника! Ради того, чтобы никто не посмел отнять у тебя сына.
Дэвид надеялся, что, вступив в брак, сможет пресечь попытки родственников Агнес, у которых не было своих детей, получить опекунство над Ником. Жена ее старшего брата Рональда Эстер уже не раз намекала, что, если Дэвид официально оформит развод, она поставит вопрос об опекунстве и докажет суду, что позаботится о ребенке лучше, чем холостой и вечно занятый делами отец.
Но такой вариант совершенно не устраивал Дэвида. Он слишком хорошо знал эту женщину, чтобы доверить ей воспитание сына. Скорее всего, все опять свелось бы к череде бестолковых и недобросовестных нянек, капризам и истерикам.
Брак с Натали мог сыграть в решении этой проблемы положительную роль. Имея жену, да еще такую, которая прекрасно ладит с Ником, родной отец мальчика сразу получал преимущество в глазах любого суда.
Кроме того, в женитьбе на этой девушке был еще один плюс, о котором Дэвид уже как-то полушутя сообщил Натали: он надеялся, что все охотницы за состоянием наконец-то отстанут от него.
Да, пожалуй, у брака с этой девушкой много преимуществ, решил Дэвид, и поэтому нужно постараться забыть о своем физическом влечении к ней.
Она была, что называется, «заводной девчонкой», и, как ни странно, Дэвиду это нравилось, как и ее принципиальность. Если бы Агнес была вполовину так принципиальна и честна, возможно, их брак не окончился бы катастрофой.
Слава богу, Натали не похожа на его бывшую жену, и, если она сможет привить хотя бы часть своих душевных качеств Нику, он будет бесконечно благодарен ей. А если девушка сумеет добиться того, чтобы мальчик не боялся отца, как это было с самим Дэвидом в детстве, то о большем не стоит и мечтать. Ведь если справедлива пословица о том, что яблочко от яблони недалеко падает, Ник, вероятно, скоро перестанет нуждаться в отцовской заботе, как бы Дэвид ни старался привязать ребенка к себе.
Пораженный этой мыслью, он даже перестал рисовать. Зачем стремиться к близости, если расставание все равно неизбежно?
Карандаш, хрустнув, сломался в его руке.
Телефон звонил с поразительной настойчивостью. Видимо, Сильвия куда-то вышла, догадался Дэвид и сам снял трубку. Это была Эстер Беркли, жена Рональда, брата Агнес. После обмена холодно-вежливыми приветствиями она небрежно сказала: