И едва не свалился на землю.
- Дети мартышки!!!.. - еле удержав равновесие на краю щербатой теперь крыши, выругался он.
- Что случилось? - встревоженно кинулся к нему соучастник.
- Второй конец не прибили!
- А-а, ну так это... нам же лучше! - отмахнулся Кашил.
- Скинуть тебя вниз и посмотреть, как тебе там лучше будет, - прорычал длинноволосый, борясь с искушением вколотить непонятливого сообщника доской в свежеоткрытую дыру, но ощупал ее и неохотно отказался от своего намерения.
Вколачивать в щель шириной в двадцать сантиметров было бы жестоко даже по отношению к Кашилу. Но самым неприятным было то, что через такую щель толком ничего нельзя было украсть - даже теоретически. Ни штука ткани, ни ящик, ни хум с маслом или вином - положительно ничего не могло протиснуться в такую дыру.
Пожелав скупердяю, сэкономившему при строительстве на широких досках, свалиться этой ночью с кровати и сломать ногу, он вздохнул, тихонько отложил доску в сторону и наклонился к уху приятеля:
- Отдираем вторую.
Руки Кашила рефлекторно спрятались подмышки.
- Опять?!..
- Сейчас проще будет, есть, во что упереться. И давай быстрей. Не может же голем гоняться за этим чучелом до утра!
- Давай, - вздохнул рыжий и переполз к балке. - Мне подковырнуть?
- Угу...
Через минуту плацдарм был готов, воры, отложив долото, снова налегли на лом, поднатужились, поднапружились...
И гвозди сдались.
- Есть! - хлопнул подельника по плечу Кашил, и Изуба ухмыльнулся.
Вот теперь - есть.
- Давай! - шепнул рыжий и поддел не сопротивляющуюся более доску.
Изуба потянул, доска, скрежетнув напоследок гвоздями, рассталась с товарками, вор выпрямился, ухмыльнулся с чувством выполненного и перевыполненного долга... и замер, только сейчас поняв, чего в последние несколько секунд ему для полного счастья не хватало. А также что было лишним.
Дребезжания посуды внизу по первому пункту, и тяжелые шаги, направляющиеся в их сторону - по второму.
Нервно закусив губу, Изуба отступил вбок, наклонился, осторожно укладывая выдернутую из привычного окружения доску рядом с дырой, и вдруг тишина взорвалась заполошным гомоном чаек.
Или взлетевшей в небо оловянной посуды?
Измятые, грязные комки металла, недавно бывшие новым товаром в соседней посудной лавке, взметнулись ввысь, словно какой-то нелепый фейерверк, и градом посыпались на их головы и плечи. А вслед за ними на пружинистые доски крыши упало еще кое-что.
Или кое-кто, как очень скоро выяснили воры.
Чтобы не сказать, очень хорошо знакомый им кое-кто.
И с очень хорошей памятью.
Нежданный десантник вскочил на ноги и уставился на воров. Черные взволнованные глаза Изубы встретились с его такими же черными - но мстительно прищуренными. Вор прочитал в них свою судьбу - благо, она была написана там очень крупными и разборчивыми пиктограммами[46], дернулся бежать - но не успел.
Не разбегаясь и почти не целясь, коренастый черный козел поддал рогами противнику под дых, и тот налетел на что-то и вдруг повалился на спину, сжимая руками живот и придушенно хватая воздух разинутым ртом.
'Что-то' - или, вернее, опять же 'кто-то' - в данном случае, Кашил - покачнулся, силясь сохранить равновесие, отступил на шаг... и пропал. А долями секунды позже снизу, из недр склада, донесся грохот разбиваемой керамики и душераздирающий вскрик.
- Кто-то кричал? Нас увидели? - с трудом присев, прохрипел Изуба, но всё, что увидел он - блестящие черные очи на ухмыляющейся морде уворованного ранее козла.
И судя по ее выражению, он не думал, что счета за богатый событиями вечер оплачены.
Короткий разбег под дребезжащий аккомпанемент бывшей посуды - и рога непарнокопытного мстителя встретились со лбом рыжего вора. Бесславно завершивший рабочую ночь грабитель кубарем скатился с крыши, с оглушительным треском приземлился в кучу старых корзин, наваленную големом у стен склада, съехал по ней, боками и спиной ощущая все сломанные прутья до единого, и растянулся на песке. Больше всего измученный и забоданный организм просил расслабиться и отдохнуть здесь и сейчас, хотя бы с пару минут, но звук слетевшего с крыши астероидного пояса дребезжащей посуды подбросил его не хуже любого допинга и погнал в темноту. Козел, с ликованием понимая, что самое интересное только начинается, торжествующе мекнул и помчался за ним.
Велик застыл с поднятой рукой, прислушиваясь, к странным звукам, доносившимся с крыши. Бряк, топот, стук, треск, кряхтение, вскрик - и целая какофония других звуков, долетевших, как ему показалось, уже с наружной стороны складов.